Призыв ведьмы. Часть четвертая (СИ)

— Да, прости, не моё дело. И что она на это сказала, тоже не моё дело, — у митара в глазах стояли злые слёзы. — Но я могу предположить — это же Хэла. Она мудрая, сильная, добрая. Она всегда на твоей стороне. И она позаботится о твоей супруге? Подождёт пока ты заделаешь ей ребёнка, а потом и родить его поможет. Да и моей тоже, мне ведь и просить не надо. Повезло тебе. Хэла всё поймёт, всё стерпит, всё простит. Всё. Порку, измену, предательство… хоть убей, если надо, то…

Рэтар ударил кулаком в стол. Взгляда на тана не поднял, потому что было чувство, что сейчас уничтожит его, если услышит хоть слово или увидит лицо.

— Да, — с болью проговорил Роар. — И ты — самый верный и исполнительный из всех подданных элата.

Митар вышел, а внутри ферана стучало, билось жестоко, причиняя невыносимую боль, каждое сказанное таном слово.

Рэтар так и не смог сказать Хэле. Несколько раз хотел, начинал, но и не смог. Надо было, но у него не получалось. И вот это — Хэла всё поймёт… это было одной из причин, потому что от этого обречённого согласия и примирения в ней ему становилось жутко. Он знал, что увидит в её глазах боль, но ведьма эту боль не покажет, скроет от него. Хэла всё поймёт, стерпит и простит…

Рэтара словно ударило.

Он догнал ведьму и брата уже за стенами замка. Они разговаривали и шли к реке.

— Тёрк, — позвал Рэтар, — я сам.

Брат глянул на Хэлу, но ничего не сказал. Посмотрел на Рэтара с сочувствием, потому что скорее всего тоже понял зачем приходил Роар, и наверняка примерно представлял, что митар сказал. Да и конечно невозможно было ферану скрыть от старшего брата внутреннее напряжение.

— Что случилось? — нахмурилась Хэла, улыбаясь, когда Тёрк оставил их. — Что ты натворил?

— Что я натворил? — переспросил Рэтар, пытаясь унять себя.

— Роар на тебя разозлился, — пояснила ведьма. — Что ты натворил?

— Я не при чём. Точнее, — феран нахмурился, понимая, что она сменила дорогу. — Ты же шла к реке?

— Да, мы с Тёрком всегда ходим к реке, — ответила Хэла. — Но ты не любишь туда ходить.

— С чего ты взяла? — спросил он, а внутри было удивление, потому что — боги, да как у неё это получалось?

— В Трите тебе нравится быть на реке, а здесь нет, — пояснила ведьма. — Мы ни разу с тобой туда не ходили. Вот я и…

— Нет, всё хорошо. Я не имею ничего против реки, Хэла.

— Ладно, — она с недоверием прищурилась, но всё же улыбнулась и пошла в сторону Нравы.

— Расскажешь мне, — спросила ведьма, когда они дошли до реки и сели на ствол поваленного дерева, которое было здесь ещё с тех пор, как Рэтар был ребёнком.

Было тепло, лес оживал пением птиц, вода в реке начинала ускорятся, а скоро станет невообразимо быстрым и мощным потоком, стремящимся утащить за собой всё, что в него попадёт.

Хараги бегали вокруг — припадали к земле и с интересом прислушивались к новым звукам вокруг. Фобос стал слегка прихрамывать на правую переднюю, но это не мешало ему оставаться таким же шустрым и беспокойным, каким был раньше.

Рэтар перевёл взгляд на Хэлу. Она закрыла глаза и подставила лицо лучам Изара.

— Великий хочет, чтобы мы, я и Роар, присутствовали на праздновании цветения в Йероте, — начал он.

— И ты так расстроен, что придётся на них снова смотреть? — усмехнулась ведьма, не глядя на него.

Она сидела на дереве рядом, но спиной к реке, в отличии от ферана. Он обнял её за талию и подтянул к себе, устраивая на своей ноге. Хэла удивлённо раскрыла глаза и посмотрела на него с интересом. Но Рэтар смотреть ей в глаза не мог, а вот чувствовать тепло было просто необходимо. Поэтому он прижал ведьму к себе и, уставившись на воду, продолжил.

— Не только. На этом празднике мы должны выбрать себе по супруге, — только бы не дрогнуть, внутри горело отчаянное негодование. — Великий хочет, чтобы мы заключили браки. То есть… оттуда мы вернёмся не одни.

Хэла ничего не ответила, она даже не пошевелилась. Рэтару стало не по себе и он осмелился поднять на неё глаза, встретиться с её взглядом. Ведьма словно ждала этого, она привычно уже склонила голову набок и провела рукой по его щеке. Слабо, но очень тепло улыбнулась.

— Я уже привыкла плавать в кадке, а тут опять вёдра. И кровать у тебя удобнее, — проговорила она.

— Что? — выдавил из себя феран, совершенно не понимая о чём она.

— Ну, принимать ванну по утрам было приятно, но я без претензий. Ведро так ведро. А вот кровать и правда у тебя лучше, чем у серых в комнатах. Ну, понятно, конечно, было странно, если бы наоборот, — и она хихикнула, а Рэтара, словно ударило, выбив воздух из легких. — Хотя теперь, когда я сказала это, уверена, что ты купишь мне новую.

— Нет, Хэла, нет, — до него дошло, что она говорила, что уйдёт из его комнаты, вернётся в комнаты серых. — Ты не уйдёшь от меня.

Он сам поверить не мог, как сильно его это выдернуло. Внутри образовалась такая невыносимая, беспощадная пустота. Рэтар с трудом пережил эти дни, без неё, когда здесь был великий и его двор. Но быть без неё всё время…

— Я не ухожу, — ответила Хэла, — глупый, куда я от тебя денусь? Буду приходить играть в шахматы.