Призывая Луну

Как группа, мы поднимаемся по широким, многоуровневым ступеням, и я кусаю губу, чтобы не ахнуть. Вблизи главное здание, которое выглядело мрачно и пугающе с берега, оказывается элегантным. Это три этажа красного кирпича с множеством готических пиков и закругленных башенок (которые я хорошо знаю по обширному чтению романов эпохи Регентства). Камни кремового цвета обрамляют окна и двери нижнего этажа изящными арками. Подобные, но меньшие по размеру каменные здания тянутся по обе стороны от центрального. Везде огромные сосны и множество папоротников. Всё зелёное, что заставляет меня чувствовать себя немного спокойнее, потому что это так типично для Тихоокеанского Северо-Запада. Но самое удивительное на кампусе — это светильники! Большие черные кованые уличные фонари держат огромные шары в форме луны, излучающие серебристо-белый свет полнолуния, образуя ореолы над широкими мощеными тротуарами и маленькими дворами.

— Я не думала, что здесь будет так красиво, — шепчу я Ли.

Он трясёт головой и смотрит на меня, моргая, словно забыл, что держит меня за руку. — Что?

— Я просто сказала, что здесь действительно красиво. Ты в порядке?

Ли кивает и улыбается, но эта улыбка не достигает его глаз.

Мы находимся в небольших группах на большом мощеном участке перед главным зданием. Там пустой подиум, освещённый светом от двух дополнительных больших уличных фонарей в форме луны. Я отпускаю руку Ли, потому что моя вдруг стала потной.

— Ты в порядке? — спрашивает он, и я пожимаю плечами, смущённо улыбаясь, вытирая ладони о свои любимый розовый комбинезон.

— Просто взволнована. — Я повторяю свою внутреннюю мантру, всё ещё пытаясь сделать её реальностью.

Ли и я стоим прямо за пределами светового круга, падающего на подиум. Стараясь не быть слишком очевидной, я оглядываю других студентов, поднимающихся с причала. Там много разговоров, но они приглушённые. Никаких взрывов смеха. Никаких криков. Никаких дружеских хлопков по спине, тычков в плечи — тех вещей, которые парни обычно делают, когда собираются вместе. Любопытно, я пытаюсь посчитать количество студентов, хотя это трудно определить точно из-за большого движения, и всё больше людей продолжают подниматься по ступеням, чтобы смешаться с толпой. Я чувствую облегчение, видя, что никто не выглядит испуганным.

Легко определить, кто из больших городов, потому что они собираются в большие группы по четыре-десять человек, и только в больших городах может столько магов вырасти рядом друг с другом. Большинство из нас парами, тихо разговаривают или стоят неловко одни и молчат. Я желаю, чтобы что бы ни должно было случиться, случилось бы быстрее, и я поворачиваюсь к Ли, когда новая волна студентов поднимается по ступеням, и из середины новой группы раздаётся очень нестройный, очень знакомый голос, исполняющий начальные строки первой песни Белль из «Красавицы и чудовища».

— Маленький городок. Это тихая деревушка…

Я поворачиваюсь, когда море детей расступается, открывая мою другую лучшую подругу. Как обычно, Сэм Хопп выглядит так, будто она переполнена радостью, которая излучается из неё. Она раскинула руки, имитируя Белль, гуляющую по деревне, и, исполняя свою песню, её длинные тёмные волосы развеваются вокруг неё. Улыбка Сэм сияет вместе с текстом, и в свете лунных фонарей она выглядит как озорной эльф, которому всё равно, что она ужасно, невыносимо плохо поёт. Сэм — Луна в Тельце, а это значит, что она гениально умна и удивительно хороша практически во всём. И под «практически» я имею в виду, что она хороша во всём, кроме пения и искусства — хотя это не потому, что она не пытается. Она терпит неудачи, но всё равно продолжает пытаться. Сэм много раз говорила мне, начиная с первого класса, когда мы начали петь диснеевские песни на переменах, что она не понимает, почему I.Q. не определяет, может ли она держать ноту. Это одна из вещей, которые я люблю в Сэм — её вечный оптимизм.

Хихиканье раздаётся среди толпы зрителей. Я не могу сказать, смеются ли они над Сэм или вместе с ней, но я знаю одно — Сэм всё равно. Она — самый бесстрашный человек, которого я знаю. Сэм всегда 100 процентов Сэм. Она однажды сказала мне, что страх никогда ничего не изменит, так что лучше быть смелыми, что бы ни случилось, потому что смелость чувствуется лучше, чем страх. Я люблю, как комфортно ей быть самой собой. Чем больше она поёт (плохо), тем больше мои нервы (я взволнована!) исчезают, когда я улыбаюсь и открываю ей объятия.

Прежде чем я успеваю её обнять, парень выходит из группы студентов, наблюдающих за Сэм, которая как раз поворачивается и поёт: «О, разве это не удивительно». Она исполняет следующую строчку и улыбается, как Белль, мне, когда он вытягивает ногу, зацепляет её лодыжку и подставляет подножку. Песня Сэм прерывается, когда она падает на землю. Она успевает опереться на руки, но даже с нескольких ярдов я вижу, как она морщится от боли.