Про Бултычку и его друзей

– Конечно есть. На чердаке живут две пери, под минаретом – мой друг, учёная крыса оракул.

Я сначала уточнил:

– Что такое минарет?

А потом задал вопрос про оракула. Вагиф терпеливо объяснял:

– Минарет – это возвышение в мечети, для молитв. Каждое утро тебя будит мулла, который находится в это время на минарете. А оракул – предвидит будущее, анализируя прошлое и настоящее.

Мне стало интересно. Вагиф, а твой друг может узнать моё предназначение, мой смысл жизни? Вагиф обещал меня сводить к оракулу. Вечером двери в жилище замыкались, на двор выпускалась стая павлинов. Павлины охраняли жильё не хуже собак.

– Пора!

Сказал Вагиф, и свечкой вылетел в открытое окно, я едва успел преобразоваться. Перед крысиной норой была дверь. Вагиф открыл её ногой. Крыса, звали Юсуф, он никогда не закрывал жильё.

– Кому не надо, тот пройдёт мимо, а кому надо, тот всё равно войдёт.

Правильная философия, подумал я. Крыс сидел за столом и пил чай, здесь все местные жители любят чай. На улице было жарко – больше тридцати градусов, а, у крысы, под землёй терпимо. Вагиф представил меня и передал другу мою просьбу. Крыс достал кристалл – обыкновенный магический кристалл, похожий на стеклянное яйцо, и начал выполнять пасы лапами. Я поначалу не верил в это колдовство, пока не утонул разумом в глубине этого кристалла. Я видел будущее, домового в театре юного зрителя, вместе с Пиратом. Пират был на сцене, раскланивался и принимал аплодисменты восторженных зрителей. Но только это было настоящее, далёкое, но настоящее. Потом я видел войну на море, Анатоль уже бравый моряк, командовал бомбардирами. Теперь я не знал: будущее это, или настоящее. Потом я увидел пирамиды, это был Египет, я в солнцезащитных очках смотрю на небо. Скоро начнётся буря, первые смерчи уже побежали по пустыне. Она утихнет на Синайском полуострове. Откуда я всё это знал? Крыса прекратила сеанс.

– Бултычка! В тебя вселился дух известного путешественника, это случилось ненароком, не специально, ты мог быть кем угодно – сигаретным окурком, оторванной пуговицей, но Слава Аллаху, он создал тебя похожим на всех. Твоё предназначение и смысл жизни – странствие по белому свету, с обязательным возвращением к своим друзьям.

Крыса очень устала, это пророчество забрало все её силы. Вагиф потянул меня домой.

–Покажи, как ты летаешь, попросил малыш, я опять превратился в дракончика.

– Неправильно всё это, ты летаешь с нарушением всех законов астрофизики.

– Не знаю, может неправильно, но у друга твоего крыса мы побывали.

Вагиф нырнул в чайник, он такой принципиальный, как домовой, даже в моём полёте «непорядок» увидел, сейчас сидит в чайнике, расчёты производит. Ибрагима я последнее время всё реже и реже видеть стал. У него огромный клан – около двух тысяч человек, живут в разных городах, и в разных странах. Одних только близких – более семисот, и о всех он должен заботиться, как старший. Люди Ибрагима есть и в парламенте, и в правительстве Ирана. Бултычка считал, что он в гостях, временно. Вот ознакомится со страной, с обычаями, с местным населением и можно будет дальше по миру. Теперь он знал свой смысл жизни. Он часто, по ночам, выходил на улицу, вспоминал прогулки с друзьями, до первого светофора. Здесь он впервые увидел верблюда, он был таким гордым, как все жители Азии, верблюд с Бултычкой, даже разговаривать не стал. А ещё, здесь одна дорога, переходит в десяток дорог, заблудиться легко. Улицы – то широкие, то узкие, дома современные меняются стариной. Бултычка еле дорогу назад нашёл. Без гида он гулять больше не рискнул. Вагиф заждался уже его. Малыш не задавал лишних вопросов, если захочет, расскажет сам. А так светилось в его глазах любопытство – где был, что видел? Вагифа приучили к терпению.

Глава 3

Три дня болтанки в Аравийском море, Бултычка уже не знал, во что преобразится, пробка слишком лёгкая, его чуть в море не выкинуло, кирпич – тяжёлый, утонешь, и жди, когда найдут. Он превратился в паука, с клешнями, как у краба. Особо клешни хорошо получились, он перебрался в багажное отделение, уцепился за тюки, так и пережил шторм. Через три дня море стало успокаиваться, а перешли в Красное море – там тишь и гладь. По-моему, мы подплывали к Хургаде, там надо было сбросить часть груза. Матросы из Турции открыли люк в багажное отделение, и с такелажными крюками спустились в грузовой отсек. Увидев меня, они закричали и бросились прочь, особо суеверные свалились в воду.

– Шайтан! Шайтан – уенгеч!