Про драконов и людей

Жду день, другой, третий – нет ответа. Неделя прошла, и вот утром нахожу возле своей землянки мешок, полный золота и драгоценностей. Ну, признаться, такой щедрости от бургомистра я не ожидал. Сначала изумился, а потом нашёл в мешке газету – в неё какие-то украшения были завёрнуты. Прочитал – и глаза на лоб полезли. Там бургомистр опубликовал официальное сообщение для народа. Мол, объявился возле города страшный огнедышащий дракон о трёх головах. И дракон этот требует дани, а иначе грозит город спалить. Посему все горожане должны золото и драгоценные камни сдать в магистрат, у кого сколько есть. А кто не сдаст – в тюрьму. Сначала я своим глазам не поверил. Подключился к интернету, поймал местное телевидение, а там с утра до вечера эксперты всякие и чиновники о драконе рассуждают. Надо, говорят, в это тяжёлое время потуже затянуть пояса и сплотиться вокруг начальства. И денег побольше собрать на ополчение, чтобы дракона извести. Ввести осадное положение и отменить выборы. И дальше в том же духе. Я, конечно, возмутился, стал письма писать. Штук десять написал, но всё без толку. Никакого ответа. Тогда я решил сам золото вернуть: принести его в магистрат и отдать бургомистру прямо в руки. Думаете, легко в мои-то годы носить на своём горбу мешки с золотом по холмам? Пока дотащил эту тяжесть до города, чуть не окочурился. И что же? Стражники меня даже на порог не пустили. «Я дракон, – говорю, – принёс ваше золото». А они: «Иди отсюда, отец, не морочь голову». Оставил я мешок с запиской у ворот и вернулся домой еле живой: руки-ноги от усталости отваливаются. А наутро смотрю: мешок опять тут, стоит на том же месте. Отдышался я немного и ещё раз попробовал с мешком в город прорваться. С тем же результатом: опять прогнали от ворот. В тот раз мне ещё охранник на дорожку пинка дал железным сапогом, чуть копчик не сломал. И тогда я решил: раз так – воля ваша. Кое-что я уже заработал, таская тяжеленный мешок туда-сюда. Часть золота я продал и построил вот этот дом. Бассейн вырыл. С тех пор так и живу. Беру немного, сколько нужно для жизни, моей и девочек, не больше. А остальное жертвую на благотворительность, перевожу в разные фонды. Так что большая часть дани горожанам возвращается, только они об этом и не догадываются. Ну, кроме тех двадцати процентов, которые… хотя это не моё дело…

* * *

Пока длился этот рассказ, Изольда уже совершенно освоилась в доме дракона, и от её страха не осталось и следа. Девушки устроили игру в резинку на лужайке перед бассейном. Дракон поглядывал на них с отеческой нежностью, и Ланцелот, наблюдая эту картину, сразу и безоговорочно поверил во всё то, что услышал.

– Раз в год я нахожу у ворот очередной мешок с данью, – продолжал дракон. – А три года назад в моём доме появилась Брунхильда, и расходы немного выросли.

– Как же это случилось?

– Да так же, как и сегодня. Вы же сами видели. Услышал во дворе шум, вышел – а у калитки мешок стоит, больше обычного. В мешке – девчонка, симпатичная, белокурая, но от страха окаменевшая. Ни слова произнести не могла. Ну, успокоил её как мог, она и говорит: мол, я – подарок дракону ко дню рождения. Какому такому дню, я не понял. Я и даты рождения-то своего не знаю! Пришлось полезть в интернет и убедиться, что не придумывает девчонка ничего. Весь город в трауре по невинно убиенному дитя, которое богомерзкий дракон потребовал себе ко дню рождения! Только об этом и говорят.

– Это я потом уже сообразил, что мифический мой день рождения случается в аккурат за неделю до выборов бургомистра. Естественно, объявляется национальный траур, чрезвычайное положение, митинги и собрания запрещают, и выборы проходят на ура, в обстановке патриотического подъёма. Побеждает, конечно, нынешний бургомистр, с сокрушительным перевесом. Тут уже я рассвирепел не на шутку. Ну дань – это куда ни шло, это всего лишь деньги. Но выставлять меня детоубийцей – это уже слишком. Этого я так не оставлю. Хотел было я сам в город идти объясняться, да мой копчик заартачился: не забыл он ещё сапог охранника. Поэтому я Брунхильду накормил, обогрел и велел отправляться домой да рассказать там всем, что в действительности происходит.

– И что же? – поинтересовался Ланцелот.

– Представьте себе, они её не приняли! Выгнали! Свои же, родные! Нам, говорят, уже квартиру новую дали, как семье национальной героини, и пенсию пожизненную назначили. Что же это, всё назад отдавать? На что же мы будем сестёр твоих растить? Ты о них подумала? Не позорь нас, говорят. Умерла – так умерла. Уходи поскорее, пока тебя соседи не увидели, и дорогу сюда забудь.

– Да, дела…