Про Ёлочку

– Улетел? Вот артист! – сказала она с некоторой гордостью, – И нечего тут хихикать! – возмутилась Скворчиха, взглянув на Ботаника.

Ботаник тихо корчился от смеха, уткнувшись в новые валенки.

– Й-Ола, – простонал он, – я теперь в цирк ходить не буду, только к тебе в гости! Ты всё-таки уникальное чудо-дерево!

– Да ладно, – сказала Й-Ола, расправляя ветки, – сам же сказал: всё, как у людей! Иди уж, у тебя, как всегда, дел полно!

Глава седьмая. Чёрный Ворон

Лето было в разгаре. Й-Ола росла в свое удовольствие и училась новым штучкам. Скворчата подросли и резвились в её ветках. Й-Ола подкидывала птенцов, они прыгали, как на батуте, восторженно верещали и изо всех сил размахивали куцыми крылышками.

– Ты их совсем разбаловала, – проворчала Скворчиха, – только и знают, что скакать, а уж пора бы и летать учиться!

– Так я их и учу, понемногу, – возразила Й-Ола, – видишь, как у них лихо получается?

– Так летать не учат, – безапелляционно сказала Скворчиха, – это что такое получается? Никто не боится, раз не боится – значит, страх не преодолевает! Так неправильно, нас вот в детстве маменька с ветки клювом спихивала! А у тебя они сами вовсю порхают! Что это за новшества такие?!

– Отвянь, зануда, – ответила Й-Ола, смеясь, – ты еще про Естественный Отбор расскажи, и что непременно надо, чтоб кто-нибудь из них геройски разбился при попытке полететь!

– А как же иначе? – не согласилась Скворчиха, – Слабым в жизни не место!

– Где ты тут видишь хоть одного слабака? – изумилась

Й-Ола, – Нормальные дети! Ещё успеют хлебнуть опасностей, не всегда же я рядом буду.

– Ша, ребята, – сказала Дозорная Белка, сидящая на верхушке Й-Олы, – никак, к нам гости пожаловали. Давайте-ка все в укрытие, вижу Ворона на горизонте!

Скворцы быстренько юркнули в скворечник, а Белки собрались поближе к стволу и расселись на ветках.

Ворон кружил над Ботаническим садом и что-то высматривал. Угрюмые Белки затянули нестройным хором: «Чёрный воороон, что ты вьешьсяааа над моеэээю головой-ой-ой-ой? Ты добыычи не дождёоошься…» Ворон спикировал прямо на верхушку ёлки.

– Уф, – сказал он, – умаялся. Можно, я тут посижу немножко?

– Да пожалуйста, – вежливо сказала Й-Ола, – только чур, никого не жрать.

– А очень хочется, – сразу погрустнел Ворон.

– Чёрный вооорон, я ж не твой! – грозно пели Белки.

– Хочешь, фрукт какой-нибудь выращу? – спросила дипломатичная Й-Ола. Голодную птичку было жалко.

– Он же хищник! – пискнул Скворец, – Мелких пташек-зверушек ест! И падальщик!

– Вырасти ему какой-нибудь банан! – сказала сердобольная Скворчиха.

– Тухлый! – уточнил один из Скворчат. Белки захихикали.

Й-Ола вырастила большущий жёлтый банан, который на глазах почернел.

– Лопай, какой получился, – сказала она, – уж не знаю, тухлый ли, но вполне съедобный.

– Благодарствуйте, – вздохнул Ворон и принялся клевать банан, – Не мясо, конечно, но очень недурственно! – сказал он, распробовав угощение.

– Дядька Ворон, расскажи-ка, что там у нас в лесу новенького происходит, – попросила Й-Ола, когда Ворон почти закончил трапезу. Ворон от неожиданности поперхнулся, закашлялся и захлопал крыльями, с трудом удерживая равновесие.

– Нельзя ж так пугать-то!!! – с возмущением сказал он, – Й-Ола, ты ли это?! Я тут ищу маленькую такую ёлочку, битый час над Ботаническим садом кружу, отдохнуть вот сел, оглядеться, спросить… А тут вместо Ёлочки – этакая Ёлища чудовищная, каких и в лесу-то не бывает! Я ж тебя вот такусеньким деревцем помню!

– И вовсе не чудовищная! – обиделся за покровительницу самый храбрый Скворчонок и выпрыгнул из скворечника, – Это Чудо-дерево, а не чудовищное вовсе!

– Умолкни, заступничек, – Й-Ола на всякий случай осторожно сопроводила птенца обратно в домик, – не встревай, когда взрослые разговаривают, птах пестро… хвостый!

Вмешательство глупого птенца её насмешило и растрогало.

Ворон поудобнее устроился на ветке и, откашлявшись, принялся рассказывать:

– Да жизня у нас все так же, Ёлки стоят, как всегда ругаются, кому больше света надо. Иногда между собой спорят, что с тобой Ботаник сделал: Бонсай в горшке или сразу на дрова пустил. А вообще – погано дело, – совсем опечалился он, – Дождей бы надо, побольше. А то просто засуха какая-то. Боимся, кабы пожара не вышло. Лесник, с горя видать, самогонку гонит и пьёт её, проклятую, с утра до ночи. А потом по лесу с топором ходит и орёт, мол, всех на дрова порублю, а кто выступать будет – того вообще на стружку пущу. На ДэЭсПэ и Оргалит. Это он ругается так, непонятными словами. Когда он так вот дурить начинает, даже Колобродиха по стойке смирно стоит, а Цапцарапиха – дак вообще чуть было не облысела со страху-то… Зверьё разбегается, слухи один другого страшнее ходят: то болтают, что Ельник целиком под топор пустят, чтоб, значицца, лесным пожаром его не уничтожило, то говорят, что вроде прилетит вдруг волшебник в Голубом вертолёте с гуманитарной помощью в виде принудительного полива, а что на самом деле – никому не ведомо… Ты вот, смотрю, всякие бананья заморские выращивать научилась…