Про Иону

В голове кружилось всякое. Пешеходная мощеная улица Бен Иегуда с лавочками на каждом шагу намекала, что вот другие люди гуляют и радуются, заходят в магазины, прохлаждаются на лавках, тут же молятся, питаются в кафе, а Кларе среди них делать нечего, потому что она без денег и без желания.

Клара прошла вдоль улицы, присела на лавку под большим деревом. Напротив нее расположился старик с электрическим приспособлением вроде пианино на подставке, шнур уходил далеко в сторону и в глубину.

Пел старик невнятно, акустический эффект почти заглушал слова, но постепенно Клара разобрала мелодию, хоть и сильно ускоренную исполнителем:

Я по свету немало хаживал,
Жил в окопах, в землянке, в тайге,
Похоронен был дважды заживо,
Знал разлуку, любил в тоске.

Но тобой я привык гордиться
И всегда повторяю слова:
Дорогая моя столица,
Золотой мой Ерусалим!

Старик вел песню без перерыва несколько раз, как заведенный, монотонно и скоренько, путаясь в цифрах — то похоронен был дважды, то похоронен был трижды. И то и другое ложилось в размер. Но мало ли что где во что ложится. К тому же не специально. Старый человек, путается. Но за припев Клара разозлилась, что слова переделаны под текущий момент.

Пошла в гостиницу.

Стала думать про Вагрича.

А ведь она ему не говорила, что еврейка. Ее никто за еврейку не принимал. Он догадался. Не то чтобы обидно, но какая разница. А он свел к узкому месту: раз еврейка, так и хорони евреев.

Есть не хотелось. Клара уснула.

Ей снилось название гостиницы «Кохав Цион» — «Звезда Сиона». Во сне она смеялась над раскрывшимся смыслом слов. Получился перевод с украинского и иврита одновременно: «кохав Цион» — «любил Сион». «Кохав» по-украински «любил». В прошедшем времени.

Клара повторяла во сне: «кохав, кохав». И «раскохав». В дверь постучали. Клара, не спросив кто, открыла. Вагрич начал сразу, с порога:

— Я деньги получил. Пошли покушаем тут недалеко, а потом вернемся сюда. Я тебя об одном деле хочу попросить. Давай-давай, пошли.

Клара не сопротивлялась.

В кафе рядом с дискотекой, которую Клара сразу узнала по кованым дверям, теперь запертым, потому что день, Вагрич заказал хороший обед. Только много уксуса, как здесь принято, а у Клары повышенная кислотность, и она ела, обреченно смирившись с будущей болью. Обижать человека не хотелось. Клара хвалила еду.

Она будто еще не проснулась, и куски проскакивали внутрь машинально, без осмысления.

Вагрич ничего не говорил. Много ел. Посреди процесса вдруг спросил:

— Может, выпить хочешь? Я сразу не заказал, потому что не пью вообще. А ты выпей, если хочешь.

Клара отказалась, хоть выпить хотелось, чтобы проснуться.

После еды Вагрич нетерпеливо потянул Клару за руку:

— Пойдем в гостиницу.

Клара не собиралась иметь ничего с Вагричем, но после угощения отказывать казалось неловко, и она быстро пошла вслед за ним.

В номере Вагрич сазал:

— Клара. У меня сегодня большой день. И это из-за тебя. Возможно, я тебя двадцать лет искал.

Клара наконец проснулась. Во-первых, уже чувствовалось жжение в области солнечного сплетения, а во-вторых, Вагрич обхватил ее за плечи и прижал к себе со всей силой. Говорил он прямо в ухо и перешел на шепот, поэтому получалась то ли ласка, то ли гипноз.

— Клара, ты тот человек, который мне нужен. Давай сегодня похороним по-человечески моих родных. Двадцать лет я себе места не нахожу. Ты будешь по-русски говорить, как ты обычно над гробом говоришь, а я на армянский вслед за тобой переводить буду вслух. Согласна?

Клара отшатнулась, но на всякий случай кивнула в знак согласия.

Вагрич спокойно достал из кармана брюк большую рекламную листовку, перевернул ее и так протянул Кларе.

— Я написал. Тут все нужные имена. И возраст. И характер в двух словах. Ты почитай, подготовься. Девять номеров. Сколько тебе обычно времени надо?

Клара ответила:

— Минут двадцать. Можно пятнадцать.

— Не спеши. Все-таки их много. Сколько надо, столько и готовься.

Из холщовой торбы Вагрич достал девять тяжелых восковых свечей, расставил на тумбочке возле кровати.

Сел по стойке смирно.

Клара читала написанное и попутно думала: лучше бы ей не просыпаться.

Спросила необходимое:

— Долго говорить или короткий вариант?

— Как получится. Нам спешить некуда.

Вагрич щелкал зажигалкой и, когда длинное пламя вырывалось, гасил его выдохом, а потом отпускал клапан механизма.

— Я буду подсматривать. Объем большой, — предупредила Клара.

Вагрич кивнул.

Наконец Клара сказала:

— Я готова. Можно начинать.

Вагрич встал.

Клара заговорила:

— Дорогие, родные, незабвенные бабушка и дедушка — Варткес и Вегануш.

Мамочка и отец — Анаит и Акоп.

Сестричка и ее муж — Мирьям и Гамлет.

Ваши дети, мои маленькие племянники — Паруйр, Айрик, Манук.

Сегодня у ваших гробов собрались самые близкие, чтобы сказать вам последнее слово любви и горя… — Но тут же поправилась: — Сегодня я один у ваших гробов.

Вагрич вбил, как клин:

— Ты тоже.