Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #2

Наскоро согласовав детали и приметы, по которым узнают друг друга, рандеву назначили через час в центральном парке, у памятника Пушкину. Конечно, такое место гораздо больше подходит для романтических свиданий, только вот особо выбирать не приходилось. В кафе или ином общепите неведомый соплеменник Ерохи встречаться отказался наотрез. «Разговор долгий, лишние уши не нужны. Прогуляемся, воздухом подышим» — аргументировал свои странные условия он.

Швец, ещё не успевший свалить по своим делам в честь окончания рабочего дня, заметил:

— У памятника светло, а на аллеях — нет. Смотри, как бы чего не вышло.

Иванов покладисто согласился с товарищем:

— И имени своего этот дядя не назвал. И как на нас вышел — тоже отмолчался. Может, подстава?

Антон привычно взъерошил волосы.

— Может. Потому я прямо сейчас туда пойду и осмотрюсь. Если что — сообщу. Не ходить — не вариант. Вдруг информация ценная? — и исчез, не прощаясь.

***

... В назначенное время Сергей подходил к памятнику. С товарищем он уже успел встретиться и тот его авторитетно заверил, что ни снайперов, ни тонированных машин, переполненных злодеями, в кустах нет. Однако из невидимости призрачный инспектор выходить не стал, решив сопровождать коллегу тайно. И Иванов его в этой инициативе полностью поддерживал.

Несмотря на вечер и сырую осеннюю погоду — на асфальтированном, неплохо освещённом пятачке у памятника было относительно людно. Прогуливались парочки, тоскливо посматривал на часы паренёк, зажав в руке три блёклые гвоздики, изредка появлялись, почти сразу исчезая в сумраке боковых аллей, вечерние бегуны.

Желающих пообщаться по «важному делу» оказалось двое: небольшой, с простоватым лицом, весьма упитанный мужчина средних лет в неброской, но весьма приличной одежде и довольно молодой парень, одетый в самые обычные брюки, туфли да застёгнутый наглухо пуховик.

Оба держались уверенно, спокойно.

— Здравствуйте, — первым поздоровался тот, что постарше, протягивая руку. — Я — Пауль, или Павел по вашему. Это, — он указал на своего спутника, — мой старший сын Иоганн. Мы — оборотни.

— Сергей, — представился инспектор, с интересом рассматривая эту парочку. Говорил толстячок, несмотря на заграничное имя, абсолютно без акцента. Только слова произносил очень правильно, будто диктор с центрального канала, из чего напрашивался вполне логичный вывод: русский — не родной его язык.

Посчитав любезности оконченными, Пауль продолжил:

— Дабы между нами не было недопонимания, давайте отойдём чуть в сторону.

Иванов выразительно округлил глаза, изображая недоумение. Идти в темноту с незнакомцами он категорически не собирался и всем своим видом давал им это понять.

— Я не предлагаю вам уходить от людей. Просто мы хотим продемонстрировать наши... возможности, чтобы вы не приняли нас за мошенников, а при всех... не хотелось бы, — правильно истолковал сомнения Серёги неопасный с виду толстяк.

— За постамент зайдите, — еле слышно шепнул Антон товарищу в ухо. — Там как раз никого. А проверить стоит. Мало ли... Странные они какие-то...

— Что же, пойдёмте, — вверяя свою судьбу в руки призрака, согласился инспектор и направился в указанном направлении.

Оказавшись на краю освещённого куска прилегающей к памятнику территории, практически на границе тьмы и света, Сергей остановился, вопросительно уставившись на этих чудаковатых отца и сына.

Пауль, убедившись, что на них не смотрят, не говоря ни слова демонстративно вытянул вперёд левую руку, и она, прямо на глазах, начала чудесным образом трансформироваться, покрываясь густой, сероватой с проседью, шерстью. Пальцы вытянулись, огрубели, ногти превратились в тёмные, размером с медвежьи, когти. И всё это абсолютно бесшумно! Без треска изменяющихся костей и скрипения вытягивающихся сухожилий, так любимых режиссёрами второсортных ужастиков!

У Иванова непроизвольно начала отвисать челюсть, горло сдавило от ужаса, захотелось грохнуться в обморок и не видеть всего вот этого.... Но инспектор почти сразу справился с собой, отработанно натянув на лицо скучающее, устало-равнодушное выражение.

В ухе засипел Антон, всеми силами сдерживающий прущие наружу эмоции.

Убедившись, что Сергей рассмотрел... лапу в деталях, Пауль быстро вернул свою конечность в привычную для человека форму и отрывисто бросил:

— Иоганн!

Второй раз фокус с рукой показывать никто не стал. Вместо этого оборотнев сын неуловимо превратил свою, ничем непримечательную, физиономию в волчью рожу. Не полностью, лишь слегка обозначив контуры свирепой личины. Но инспекторам хватило и этого. Повторно прониклись оба, и у каждого в мозгу, против воли, всплыли все страшилки, когда-либо слышанные про этих крайне опасных существ — вервольфов. Это не Ероха — добрая, безобидная, почти лубочная белочка. Здесь сразу чувствовались первобытная мощь, опасность, этакое звериное начало.

— Теперь, — как ни в чём не бывало продолжил толстячок, скрестив пухлые, короткие пальцы на выпирающем животе, — когда вы убедились, что мы не самозванцы, предлагаю приступить к делу.