Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4

— Голос измени как-нибудь. Вон, камешков из-под ёлки набери и за щёки сунь. Должно сработать.

Иванов с сомнением покосился на декоративную подсыпку под ёлками, представленную в виде разноцветных некрупных окатышей, и отказался:

— Нет, спасибо. На них, наверное, собачки нужду справляли... Нужно же им где-то естественные потребности удовлетворять? Обойдусь как-нибудь. Хрипеть стану.

Хрипеть не получилось. Первая же попытка привела к тому, что в горле у парня немилосердно запершило, накатил кашель.

— Прорвёмся, — придя в себя, заявил он. — Ничего Солодянкина нам не сделает. Кишка тонка у неё с нами тягаться.

Напарник явно хотел что-то сказать, однако ограничился коротким:

— Как знаешь.

***

Виктория Егоровна лежала на втором этаже, в гостиной, более всего походившей на музей. Картины, статуи, статуэтки, везде ненавязчивая лепнина, мягкие, скрадывающие шаги ковры. И такая красота изобиловала повсюду, с самого холла. Ничего не понимающий в искусстве Иванов смотрел на всё это великолепие с интересом, но без приличествующего пиетета, больше как на демонстрацию благосостояния и успешности, чем собственно, эта выставка и являлась.

Сама хозяйка от обстановки не отставала. Несмотря на бессознательное состояние и по-простецки задравшуюся до самого бедра полу пушистого, белоснежного халата — выглядела точно кукла работы искусного мастера. В каштановых волосах ни намёка не седину, стройное тело, гладкая кожа; ухоженные, с идеальным маникюром руки; правильно нанесённый, подчёркивающий нужное макияж. По сравнению с Валюхиной — вдвое моложе.

Вот только кукла получалась злая. Пухловатые, без сомнений обработанные пластическим хирургом губы даже сейчас выглядели брезгливо поджатыми, с застывшим на них раздражением. Идеальные скулы напряжены; веки не просто закрыты, как у спящих — они словно сцепились между собой в схватке, и их напряжённость не сглаживали пушистые, трогательно-длинные ресницы; по уголкам глаз просматривались намечающиеся морщинки.

— Злюка, — прошептал Сергей. — Даже во сне с кем-то воюет.

— Не то слово, — подтвердил друг. — А когда не спит — совсем зверь-баба.

— У тебя стволы с собой? — зачем-то поинтересовался инспектор.

— Да, — не задумываясь, ответил Швец. — Конечно. Ты зачем спросил?

Речь шла о двух револьверах, которые оборотистый призрак когда-то выцыганил у домовых и которыми очень гордился. Так случилось, что оружие попало к Иванову на хранение и вернулось к владельцу лишь совсем недавно.

— Для самоуспокоения. Накатило что-то. Мы сейчас в чужом доме, без ведома хозяйки. Вокруг охрана, собаки. Вдруг что случится?

— Мандражируешь?

— Есть маленько.

— Я тоже, — успокоил напарника Антон. — Такая же фигня перед твоим приездом наваливалась. Сижу, жду... Вроде и опасности нет, а стрёмно. У меня всегда так, когда на мероприятие иду. Не боятся или дураки...

— Или идиоты, — закончил инспектор мысль друга. — Потащили эту особу в кабинет. К креслу привяжем для начала...

Неожиданно свет, исходящий от включённой люстры, стал ослепительно ярким. Лампочки, напоследок озарив гостиную, тихо шикнув, погасли. В комнате стало почти темно. Почти — потому что с улицы в комнату немного проникало дежурное освещение.

— Напряжение скачет, — подходя к стене и щёлкая выключателем, заметил Швец. — Неужели нельзя, при таких-то деньжищах, стабилизатор на дом поставить?

— Китай... — глубокомысленно заявил Серёга, вкладывая в это понятие и ненадёжность сегодняшней техники, и безнаказанность электросети с их вечными проблемными трансформаторами на местах, с комплектующими, опять же, из Поднебесной, и брендовые псевдоитальянские осветительные приборы с проводкой... ну, понятно, откуда.

— Хватит стоять, — Антон уже брал Солодянкину за ноги. — Мы же здесь не до Дня милиции загорать планируем?

Напарник поспешил взять женщину под руки.

Нести неудобное, постоянно норовящее выскользнуть из рук тело было недалеко. В соседнюю комнату, отделанную дубовыми панелями, с монументальными шкафами, огромным рабочим столом и сейфом в углу. Тёмные, наполовину закрытые шторы, мягкие, приглушённые тона отделки настраивали на деловой лад. Даже картины выглядели незаметно, точно стеснялись сами себя и старались не отвлекать владелицу от важных дел. Пробивавшийся из коридора свет неплохо освещал помещение, а создаваемые им тени привносили налёт таинственности.

— Усаживай, — скомандовал Антон, пытаясь вытолкать на середину помещения анатомическое офисное кресло на колёсиках. Получалось плохо. Маленькие колёса вязли в ворсе ковра и отказывались ехать категорически. Пришлось его просто перенести.

С облегчением избавившись от женщины, инспекторы, в лучших традициях сериалов, включили настольную лампу, тоже невесть почему сначала ярко вспыхнувшую, но, к счастью, не перегоревшую, направили её в лицо бессознательной и принялись искать любое подобие верёвок. Не нашли. Пришлось взять из канцелярского набора ножницы и срезать толстые, витые шнуры со штор.

Привязали. Сначала руки, потом ноги. Добротно привязали, намертво, без всяких там хитроумных морских узлов и более сухопутных «бантиков».