Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

Весь налёт значимости разом слетел с интервьюерши, оставив под собой не особо скрываемую сущность избалованного ребёнка, не знавшего ни в чём отказа и привыкшего все свои проблемы утрясать с чужой помощью. Родителей, парней или папиков – не важно.

Камера в руках мужчины дрогнула.

– Алиса!

Зачем оператор позвал журналистку, Иванов не понял, списал на растерянность. Не теряясь, инспектор бросился наперерез второму номеру съёмочной группы, краем глаза отметив, как напарник перегораживает дорогу мужику у минивэна.

Нападать не стал. Подойдя поближе, продемонстрировал Печать, дал её рассмотреть, как следует.

Состроил протокольную рожу, сухо сказал:

– Выключай съёмку. Немедленно.

Названный Эдиком не отреагировал, ошалело уставившись за спину парня, где во всю разворачивалась социальная драма.

Фрол Карпович, ловко развернув восходящую звездень к себе боком, перехватил её за шиворот и нагнул ухоженным личиком почти до самой земли.

Пытаясь сопротивляться, журналистка невольно взмахнула руками – и микрофон отлетел в сторону, упав в пожухлую траву под забором. Зонт упорхнул под порывом ветерка, но долго путешествовать на свободе не стал, приземлившись неподалёку, у заброшенного подворья напротив. Сумка соскользнула с плеча и шлёпнулась под ноги. Девушка хрипела от бешенства, однако справиться с сильным бородачом никак не могла.

Прищурившись, тот снова изменил положение жертвы собственных амбиций в пространстве – немного довернул к себе и зажал голову журналистки между колен.

На свет появился брючный ремень.

– Алиса! – повторно взревел оператор, бросаясь на помощь.

В горячке он забыл про Сергея, а зря. Получил о того подножку, мужчина упал, проехался животом по дорожному грунту. Видеокамера грустно отлетела в сторону и чем-то хрустнула.

У минивэна тоже не обошлось без борьбы. Швец удачно крутил руки сипло матерящемуся водителю.

В воздухе взвился начальственный ремень.

Шлепок!

Сочный, с оттягом…

Визг.

Новый шлепок!

Снова!

На третьем взмахе боярин посчитал экзекуцию оконченной и разжал ноги. Девушка плюхнулась на склизкую, размякшую грунтовку, заливаясь слезами и царапая ногтями по земле.

Вскочивший оператор повторно попытался прийти на помощь Алисе, и опять потерпел неудачу. Инспекторский ботинок вновь поддел его ногу, заставляя вернуться в горизонтальное положение.

Водила затих, первым осознав, что всё закончилось.

Отойдя на пару шагов в сторону (чтобы не мешать девушке подняться на ноги), Фрол Карпович с сочувствием, по-отечески обратился к шокированной журналистке:

– Кто тебе воспитание давал?.. Кто учил со старшими речь держать? Ни покорности в тебе, девка, ни смирения… Впрок тебе уроком будет. Уважать надобно тех, кому лет поболе. Вон, на мужиков посмотри. Как один к тебе на выручку рванули. Не убоялись. И рты на запорах держали, не распахивали варежку без надобности… Могли и пострадать невинно по твоей милости. – боярин сокрушенно покачал головой. – Здесь люди умерли, а тебе хоть бы хны… Прославиться возжелала, в телевизоре покрасоваться…

Похоже, наставление прошло мимо куцего мозга нахалки. Она встала на четвереньки, вытерла рукой грязь с губ, подняла замурзанную мордочку, с ненавистью прошипев:

– Да я тебя по стенке размажу!..

– Размажешь, размажешь, – согласился шеф. – Куда ж я денусь… Если сможешь.

Инспекторов очень удивил тот факт, что грязная теледива всемогущим папой не угрожала… Прямо шаблон порвала!

Упорный оператор предпринял третью попытку подняться. В этот раз Сергей ему мешать не стал. Оскальзываясь и невнятно причитая, мужчина подбежал к журналистке, подхватил её под руки, кое-как поднял и потащил к служебному автомобилю. Про сумку он тоже не забыл – повесил себе на шею за ремень.

На месте экзекуции остался лишь девичий туфель, застрявший каблуком-шпилькой в земле.

Антон, видя, что основная часть воспитательных мероприятий окончена, с облегчением отпустил водителя и повернулся к участковому, который так и простоял, не вмешиваясь.

Тютя, а не человек, – читалось сквозь стёкла очков призрака. – Начальства испугался.

У Иванова же отношение к майору снизилось с нейтрального-сочувственного до категорически-неприязненного. Женщины так обычно на жаб смотрят, или на мокриц. Будут человека убивать – пройдёт и не заметит. Или уже не заметил? Ленка ведь кляпы покойным вряд ли вставляла.

Люди могут простить полиции многое, почти всё, кроме беспредела и невмешательства…

– Подай мне их машинерию! – вернул подчинённого в реальность шеф.

Под машинерией Фрол Карпович мог понимать что угодно техническое, но особо догадываться не пришлось. Кроме видеокамеры больше ничего подходящего не имелось. Микрофон с зонтом не в счёт.

Сделав несколько шагов в сторону, инспектор поднял покрытую мелкими дождевыми капельками аппаратуру и принёс её руководству. На боярской ладони полыхнула Печать, прижатая к пластиковому корпусу.

– Отдай, – последовало новое распоряжение. – Нам чужого не надобно. Записи я вытер.

Скорее всего, вместе с записями приказала долго жить и сама камера. Только про это Иванов промолчал.