Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

— Легко. Эмоциями. В момент проверки я тебя убить хотела. Для женщины такой психологический выверт — раз плюнуть. Вспомнила о том, как ты меня у входа в театральный зал бросил, обиделась, немножко напридумывала, накрутила себя — и пожалуйста! Ненависть в чистом виде. Никаких умыслов об организации побега. К тому же, инициатива исходила от меня, потому о подробном допросе никто и не задумался. Партия в два хода.

— Но зачем? — инспектор никак не мог понять, что двигало Ланой. — Зачем?! В случае провала за решётку бы окончательно переехала! Устроить рубилово без подготовки; поверить на слово, зная, что я тебе не полностью доверяю... Ты сумасшедшая?!

От ответа собеседница уклонилась, наградив неопределённо-удручённым:

— Дурак ты... и уши у тебя холодные. Машка объяснит. Отстань.

Между койками появился Фрол Карпович. Встал, придирчиво осмотрел лежащих.

— Наворотил ты, Иванов... Как додумался Александроса умертвить, горюшко ты луковое?

Соседка заинтересованно засопела.

— Да оно как-то само... Лежал, думал о спрятанной вентиляции, и озарило. Печать к голове вашего друга, — шеф поморщился при упоминании македонца, однако препираться не стал, — в горячке приложил. Без умысла. Нагадить хотел. Это уже потом, когда он признался, что сработало как надо и всё по-настоящему, я всерьёз принялся за изучение тюрьмы. Продуманный архитектор попался... все пути отрезал, кроме одного. Погибшие сотрудники Департамента попадают...

— К нам, — закончил за него боярин. — Помню, вопрошал ты об этом, когда Швец едва не помер при поимке голема... Как дотумкал, что он не исчезнет?

— Никак. Надеялся на это. Силой ведь никто воспользоваться не мог. Ни я, ни охрана, ни Александрос. Защите без разницы, у кого излишки отжимать. Ну и перенос с прочими нематериальными кунштюками... я бы первым делом от этого застраховался. На то и рассчитывал.

Поглаживающий бороду шеф с сомнением спросил:

— А коль бы обмишулился? Аль погиб? Чего тогда?

Допущение неприятно резануло слух, и Сергей ответил «вопросом на вопрос»:

— Фрол Карпович, вы воевали?

— Случалось, — недоумевая, согласился тот.

— И что бы вы сказали воину, начни он перед битвой нудеть: «А если мы проиграем? Если погибнем?» Такое ведь в бою могло случиться?

— Вона ты куда вывел... На воинский фарт уповал?

— Куда ж без него... И на Лану. Она там такую мясорубку устроила! — инспектор повернулся к женщине. — Где научилась?

— В восьмидесятых встречалась с двухкратным призёром Союза по боксу. Подсмотрела, попробовала, увлеклась. Карате баловалась... В моём весе преимуществ много. Скорость, подвижность, главное — пользоваться уметь... Одинокой даме иногда приходится за себя постоять.

Высящийся над ними боярин пробасил с одобрением:

— Ухватисто отделала. Хоть и оклемались, а все в лёжку. За бока держатся, скулят. Я потом в записи погляжу.

Букинистка густо покраснела, инспектор тоже. Драка — не жалко, пусть смотрит, но более ранние съёмки...

— Фрол Карпович! Что с Александросом? — отгоняя накатившую стеснительность, молодцевато спросил Сергей.

— Что... что... едва он в конце Очереди образовался, Печатью твоей украшенный, без промедления о сём прискорбстве все узнали. Он не отпирался. Указал, где искать, поведал о том, что ты жив-здоров. Тюрьма сия за его деньги построена, охрана из верных людишек подобрана. Поляки, шведы, бразильянец даже затесался. Он ведь богат несусветно, Сашка то... я и не ведал. Грамотно с биржами оборачивался через подставных, разумно с банками якшался. Не для богатства, для дела копил. Из чистых помыслов решился на ослушание. Не имелось в нём зла.

Тяжело давались шефу воспоминания о друге...

— А где мы вообще? — инспектор заинтересовался необычно тёплой погодой и сухим воздухом.

— В Иордании. В глуши тутошней.

— Это где знаменитая Петра?

— Тут недалече до неё. Отлежишься — посети. Познавательно. Подремай, пока мы тут управимся.

С сочувствием наблюдая за сгорбившимся, угрюмым начальником, потерявшим сегодня лучшего товарища, Иванов, кряхтя, повернулся к женщине.

— Ты про каземат говорила. Для чего он?

— Чтобы ты попытался сбежать. Переместился, если умеешь, в каменный мешок без выхода. Нарушение режима, чувство вины, дополнительные репрессивные меры. Короче говоря, замаскированный карцер. Убойная, с точки зрения психики, штука. Сам вошёл — сам идиот. А за выход пришлось бы с лихвой заплатить.

— Э... гениально. Признаю. Окошко в каменной стене прямо манило к побегу.

— Да. Моя разработка. Александрос как-то вскользь поинтересовался, как бы я тюрьму обустроила, из которой нельзя сбежать колдуну. Выглядело шуткой, необычной загадкой для разума. Я и предложила видимую лазейку создать, для понимания, на что готов заключённый.

Переставший удивляться Сергей только и пробормотал:

— Смело. Я бы не признался.

В этот раз она предпочла отмолчаться. Натянула одеяло почти до ресниц, закрыла глаза...

***

... Застолье подходило к концу. Сдвинув полупустые тарелки в сторону и разлив по очередной рюмке крепенького, Антон трогательно рассказывал разомлевшим от выпитого Лане и кицунэ о неудавшемся вояже по Европе.