Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию. Междукнижие (СИ)

— Да. На их основе пытаюсь рассказы писать. Детективные. Очень я этот жанр уважаю. Все книги в районной библиотеке перечитал, теперь с экрана читаю... Особенно про Ниро Вульфа(*) зашло. Хочу что-то похожее создать.

— Зачем?

— Просто так, — непонимающе пожал плечами Шабалкин. — Интересно придумывать. Вот ты сидишь на работе как собака на привязи. Днём — занят, а ночью буи пинаешь. И спать нельзя, и без перерыва тупить в мониторы задолбаешься. Но если набивать что-то такое, увлекательное, детективное, то время летит быстрее, в сон не рубит, и боковым зрением обстановку на территории держишь.

— Печатаешься? — заранее зная ответ, поинтересовался Иванов, чтобы польстить хозяину дома.

Любому графоману приятен этот вопрос, подразумевающий признание его талантов. И не важно, что ни одно издательство ему даже не ответило на неоднократно посылаемые письма с нетленками и эпохальными трудами, способными перевернуть литературный мир. Важен сам факт — люди уважают, считают его творчество достойным бумаги.

— Нет, — смутившись, отмахнулся тот. — В стол, точнее, для себя пишу. Законченного мало, всё больше в процессе. С достойными финалами проблема. Тяжело идут.

Плохо соображающий в писательских тонкостях Антон понимающе кивнул для поддержания репутации «своего парня».

— Вернёмся к видениям, — инспектору хотелось поскорее разобраться с происходящим. — Сел, представил, всплыла картинка, записал... Показать можешь, как это происходит?

Желание понаблюдать за творцом в рабочей обстановке появилось не из пустой прихоти. Пока они общались, Сергей без устали всматривался в его ауру, исподволь изучал предметы обстановки, уверенно приходя к выводу, что потустороннего в этом человеке даже кот не наплакал.

Сцепив пальцы на затылке, Шабалкин очень сильно задумался, не решаясь ответить отказом. Похоже, для него писательство являлось чем-то интимным, противопоказанным постороннему вниманию, требующим полного одиночества и концентрации мысли.

Пришлось подталкивать:

— Мы тихонечко постоим, через плечо подглядывать не будем. А взамен, потом, про голема с самого начала... Там детектив тот ещё. Но с условием: изменишь имена, фамилии, а голема превратишь в секретного андроида, сбежавшего из военной лаборатории.

Предложение узнать полную версию давно беспокоившей истории перевесило сомнения. Андрей уселся на стул, включил компьютер, подпёр кулаком щёку, глядя куда-то вдаль, за пределы мансарды. Инспекторы не дышали, боясь помешать.

Время для них остановилось...

— Не получается. В голове пустота, — поворачиваясь к гостям, расстроенно сказал мужчина спустя дюжину минут, так и не набрав ни слова.

Дознание грозило затянуться.

— Может, у тебя перед литераторством ритуалы какие-то есть? Надо выпить чашечку кофе, каску на голову надеть, чтобы мысли не разбегались или в окно плюнуть? — рискнул прийти на выручку Антон. — Муза — она такая дама, капризная. К ней особый подход требуется.

— Нет. Сажусь и пишу. Могу перекурить выйти, могу не выходить. Да почти никогда не выхожу. Васька табачного запаха не терпит. Васька — это кот, — пояснил творческий охранник. — Он у меня на коленях любит дремать, пока я печатаю.

— Кот? — Иванов одобрительно хмыкнул.

У его Мурки имелась подобная привычка, только вместо коленей она предпочитала беззатейно завалиться на клавиатуру или сесть рядом, на стол, и следить за сменой картинок на экране.

— Кот, — повторил за напарником Швец. — Что же, для чистоты эксперимента зови гражданина Василия.

Услышав своё имя, до сих пор сидевший на оконном отливе мурлыка, обвёл мужскую троицу подозрительным взглядом, отдельно задержавшись на хозяине.

— Не пойдёт, — уверенно перевёл с кошачьего на человеческий Шабалкин. — Тот ещё засранец. Своевольный. Даже на корм не подманивается. Живёт набегами, в остальное время по кошкам шляется и с соседними котами дерётся. Почти тигра лютая.

— Погоди, — с вызовом объявил Антон. — Ща урегулируем.

Призраку претило зависеть от воли какого-то там котофея, поэтому он, с молчаливого одобрения Серёги, настроился показать мастер-класс по отлову невоспитанных участников творческого процесса.

— Кис-кис.

Зверь посмотрел на него как на грязь под ногами. Ходят тут всякие...

— Сам напросился, — раззадорился Швец, мгновенно перемещаясь на крышу, чтобы задержать хвостатого с тыла.

Но Васька оказался не лыком шит. Прыгнул в сторону, на край навеса, оттуда на забор, пробежав по которому, лихо сиганул на соседский гараж. Проделывались эти маневры целеустремлённо, без малодушных оглядок назад или трусливых торможений на поворотах. Если нанести этот маршрут на карту, то получалась буква «П», образованная в силу сжатости дворового пространства.

Достигнув, как ему казалось, безопасной точки, кот замер, снисходительно поглядывая на человека, ненаделённого матушкой-природой естественными верхолазными способностями.

Под массой материализовавшегося Антона тонкий профнастил навеса начал прогибаться...

— Не догонит, — со знанием дела заметил котовладелец.

— Догонит, — Сергею тоже было интересно, чем закончится забег по крышам, ну и в товарища он верил.

— Забьёмся?