Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию. Междукнижие

Иванов, пакостник, за друга вину взял, не убоялся... Не выдал, молча выслушивал его гнев праведный, не оправдываясь и не отпираясь. Спасал товарища от наказания. Достойно, хоть и глупо. Шут с ними, с правами водительскими. Потребуется — получит. Бес из автошколы о нём вельми положительно отзывался... Но спускать обман нельзя. Ибо обнаглеет.

Довольный поразившей его идеей, Фрол Карпович хитро подмигнул документам и исчез, счастливый от предвкушения воспитательной работы с личным составом.

***

— Здравствуйте! Здра-а-астье!!! — за Сергеем практически бежал вынырнувший из подворотни Юра Дьяконов.

— Чего тебе, недоросль?

— Мне сон был! Вещий!!! — сбиваясь на крик, выдохнул недопранкер.

От такого поворота инспектор едва не ахнул. Какой, нафиг, сон? Какой вещий?

— Мальчик, ты бредишь?!

— Не. Сон был. Этой ночью. А во сне — голос! Сердитый такой.

Происходящее напоминало рождение очередного городского сумасшедшего, и Иванов предусмотрительно решил со всем соглашаться, чтобы суровым реализмом не добивать и без того повреждённую психику подростка. Пусть с ним врачи разбираются.

— Что за голос? Что приказал? — получилось мягко, умиротворяюще.

— Не, без приказов, — смешался Юра. — Он по другому поводу...

Голоса в голове ещё и поводы имеют? Про такое Серёга слышал впервые. Но виду не подал, на всякий случай понимающе кивнув.

— Конечно.

— Я... вы не о том подумали! — до подрастающего поколения начала доходить абсурдность происходящего, отчего голос Юры стал на пол октавы выше. — Он сказал, что вы скоро отправляетесь у домовых регистрации проверять. По всей губе... — тут он запнулся, — рни-и. Возьмите меня с собой! Я без камеры поеду. Только одним глазочком взглянуть на настоя...

Дальше Серёга не слушал. Поиграв желваками, он поднял взгляд к пасмурному, серому небу и долго, беззвучно шевелил губами, умудряясь обходиться без откровенных непристойностей.

(*) Zu befehl — слушаюсь (нем).

Глава 17 Недоразумение

Сергей любил расслабленно лежать, ни о чём не думать и смотреть в потолок. Но не в абы какой, а исключительно в деревянный.

Ему нравилось любоваться струганым деревом, считать узоры на каждой досточке, выискивая среди них какие-нибудь знакомые фигуры.

Сродни угадыванию животных или предметов в контурах облаков, только тут — на деревяшках.

Жаль, редко выпадало это удовольствие. И, к сожалению, не сегодня.

Нет, все атрибуты праздного, приятного времяпрепровождения имелись в наличии: удобная кровать, тишина, пресловутый потолок над головой, полностью свободный день, свежий воздух, очаровательная весенняя природа за окном. Только умиротворение отсутствовало. Вместо него — ноющая, душная досада на Машу и напарника.

А начиналось всё относительно безобидно.

***

Пересмотрев со скуки фильм «Матрица», Иванов загорелся желанием повторить трюк с ложкой, которой не существует. Имелся в первой части трилогии такой персонаж — лысенький мальчик, усилием воли гнущий столовый прибор, как пластилин.

Оставив спецэффекты кинематографу, инспектор приступил к тренировкам, видя в данном упражнении большой потенциал. Оказалось непросто и, оттого, сродни полноценному вызову его самолюбию.

Начал с простого: держа ложку в пальцах, направлял в неё доставшуюся от покойной ведьмы Силу, экспериментируя с толщиной потока и прочими параметрами подачи. По замыслу, концентрация энергии должна была происходить в самом узком месте, перед рабочей частью столового прибора, именуемой чашечкой, лопастью, а кое-где в недрах интернета — едалом.

Достигнув определённой величины (какой — инспектор и сам не знал, надеясь выяснить эмпирическим путём), колдовской Силе следовало искривить изделие, повинуясь желанию владельца.

Непосредственно управлять потоком, изгибая его всякими образами, вплоть до завязывания в узел, получалось нормально и очень красиво со стороны. С ложкой — все попытки шли прахом.

Блестящий металл отказывался поддаваться Серёгиным потугам, нетерпимо разогреваясь вместо того, чтобы гнуться. Причём одинаково себя вели и нержавейка, и алюминий, и неведомые китайские сплавы из ближайшего магазина хозяйственных товаров.

После недели упорнейших экспериментов пальцы инспектора покрылись ожогами, синтетический кухонный коврик пугал оплавленными пятнами, а Машина нервная система впала в затяжную истерию.

— Квартиру сжечь хочешь?! — морщась от вони искусственных ниток, обличала кицунэ. — Весь мой инвентарь перепортил! После твоих упражнений ложка на ложку не похожа! Тёмная, затасканная, какая-то... бе-э, — подходящее сравнение пропадало в водопаде эмоций. — Я их отмыть не могу! Даже химией!

Далее рассерженно звенела посуда, возмущённо хлопали дверцы шкафчиков, а горе-исследователь выслушивал подробнейший отчёт о всеобщем подорожании посуды и чистящих средств.

Упрямясь, Иванов приобрёл на барахолке целый килограмм советского кухонного скарба, после чего продолжил свои изыскания, дополнив их асбестовой тканью, предварительно расстилаемой на полу.