Про котиков, пёсиков и немного про войну

Когда мы с мужем выбралась из Ирпеня, и по ходу удаления от него в моих ушах наступала тишина, то по всему телу постепенно отпускала судорога с которой я уже за эти дни сроднилась. Из деревянного, пронизанного проводками, по которым в ритм залпов ударял ток, оставляя жжённые следы вдоль мышц, оно становилось… Оно из деревянного ступенчато оживало. Сначала отпустило лоб. Я стала чувствовать себя не комком, не мячом в ожидании следующего удара, а через невесомость постепенно разжималась.

Пока мы сидели в квартире невозможно было представить, что мы покинем эти наши защитные стены. Наши первые собственные стены, которые мы только что в спорах и сомнениях выбрав обои, превращали в гнёздышко.

Только что, вот буквально на днях моя мама закончила объяснять своему зятю как ему удобнее держать дрель… И вот всё это бережно прибитое и аккуратно привинченное стало на нас выпадать. Уже на окнах вместо стёкол деревянные щиты, сколоченные из ещё не выброшенных остатков ремонта.

Сквозь грохот взрывов я смотрела через щели этого окна как… Как из гроба! И поняла: пора выбираться. Пора убраться из этой квартиры – гроба. Да, пусть в никуда, но только не в гробу сидеть, живьём деревенея от ударов в ожидании надомной кремации.

И пусть мы сейчас без вещей, и едем натурально в никуда, но это ровно не имеет никакого значения по сравнению с "откуда".

Холодная изрытая дорога, вихляющий между жжёнными машинами и какими-то оглоблями автобусик… Дальше, дальше, дальше… Тише, тише, тише… Гудок! Я подскакиваю. Я подскакиваю на любой звук, хлопок, гудок, на резкое движение рядом. За эти недели я стала сверхпроводимой. Пройдёт.

И вот что интересно, когда мы покидав какие-то шмотки в дорожную сумку наконец выбрались из квартиры и закрыли за собой дверь, то она стала мне безразлична. Вот буквально три дня назад я не могла представить, что покину её родные защитные стены, а сейчас с холодной решимостью иду вперёд к автобусу. Нет у меня позади ничего, потом будем разбираться со всем этим майном.

Теперь, когда мы выбрались из этого адского кольца, когда мой лоб отпустило, ободранные об гравий руки продезинфицированы, а привычка думать рационально вернулась, я не понимаю чего мы все эти дни ждали, зачем продолжали проверять удачу, играя в лотерею попадёт/нет.

По дороге, пока мы то бежали, то падали, то отскакивали к стенам и подворотням, я старалась смотреть только вперёд. Такой путь не теряя рассудок может выдержать только человек. Бомбили где-то совсем по соседству, падать приходилось часто. Уже когда почти добежали до моста Романовского, то упав от взрыва, я думала что больше не встану.

Наша собака Элька бежать не смогла, оказавшись на улице она сразу стала шарахаться и тянуть в ближайшие подворотни. Её американская кокер- спаниельская натура проявила себя не самой мужественной. Мужу пришлось почти всю дорогу тащить её на руках, а это плюс пятнадцать кг к затаившемуся в сумке Кузе и мешку с Элькиным кормом Она аллергик и корм у неё супердефицитный, поэтому взяли с собой весь запас. Кот замер так, что мы думали: "От испуга он уже всё", тем более, Кузя у нас совсем старый – одиннадцать лет.

Я никогда раньше не видела своего мужа настолько сосредоточенным: решения куда бежать принимались им моментально. А день выдался ужасающим. Если вчера город только обстреливали, то сегодня его штурмовали. Оставаться в доме стало окончательно невозможно. Наш подвал сутки уже как оказался закрытым: глава ОСББ с ключами от него куда-то умотала, оставив в чате: "Скоро вернусь". Квартиры выбивало снарядами, газ прорвало и столп огня шёл понад зданием. Мы даже не смогли перекрыть трубу – никто из оставшихся не знал где вентиль.

Когда мы наконец добежали, то меня вырвало.

Теперь в новостях смотрю на спаленные дома на полу спаленные здания, на выгоревшие квартиры… В кого-то попало, в нас- не попало, Бог сохранил. Через час на том мосту расстреляли семью с двумя малышами. И мост потом совсем взорвали.

Мама!

Они с отцом засели в Рубежном. И точно как и мы все эти дни даже не помышляют выбраться. Мама, просто уезжай! Просто сделай этот шаг, засунь в сумку что-то первое попавшееся на глаза и греби оттуда.

Они выходили на связь два раза в день по пять минут. Экономят последний заряд батарей. Рассказывают, что кругом ад и выйти невозможно. И даже если выйти, то куда? Куда?

2. Вовик:

Мы сидим в подвале нашей двухэтажки, холод собачий. Перетащили все матрасы, всё что могло сгодиться и оборудовали нам лежбище. Мы тут как тюлени, ночью правда ласты снимаем… зачем-то.

С тех пор как вырубился свет, то и новости перестали поступать – не тратить же на них остатки заряда смартфонов. Ну, хоть запаслись, их у нас в начале заряженных было аж четыре. Но это не бесконечное количество и рано или поздно всё разрядится.

За то еды много. Запасов тут… Правда в основном это скорее закусь, а не еда. Компотики… Спасибо вам, компотики, что вы есть.

Наш город длинный. Все, кто бывал в Рубежном знают какой он длинный. Едешь, едешь, а вокруг всё ещё Рубежное с его бесконечными гаражами, фабриками, хрущёвками…