Про людей и звездей

– Хм, – наконец-то отреагировал на происходящее впавший по окончании своего обзора в анабиоз Гена Барашков. – Вообще-то русская поговорка звучит так: «Как из говна пуля». Ее употребляют, когда хотят сказать, что для выполнения какой-то работы или задачи выбран неверный исходный материал или человек. Ну вот из тебя, Алиджан, например…

Габаритов резко вскинул голову и в упор посмотрел на Барашкова. Умный Гена мигом просек содержание посланного шефом взгляда («Что-о-о?! Мне кажется, кто-то слегка забылся!»), осекся и тут же поправился:

– Нет, лучше про меня. Скажем, из меня светский хроникер, как из говна пуля. Я, мало того что всех этих звездей терпеть не могу, так я их еще и нещадно путаю. Для меня что Теткина, что Холина – все едино.

– Это потому вы их, Геннадий Брониславович, путаете, – радостно подхватила тему самая юная корреспондентка светского отдела Галя Сомова, – что у них у обоих мужья слишком молодые. Я вот все время думаю, как это парням не противно старушечьи тела по ночам обнимать? Понятно, что и Теткина, и Холина уйму деньжищ тратят, чтоб себя в форме поддерживать, но все равно ж… Вон Мадонна миллионы на хирургов-косметологов и всякие процедуры спускает, а как в купальнике перед камерой встанет, так ужас же просто! Там висит, тут болтается. Возраст-то не обманешь. А Холина с Теткиной небось постарше Мадонны будут.

Деревенское «небось» и милая непосредственность Гали вызвали на лицах «бытийных» мэтров снисходительные улыбки.

– Захочешь хорошо жить, деточка, еще и не на такое пойдешь, – с печальной мудростью в глазах и голосе изрек Габаритов. – Но мы отвлеклись. Так что у тебя там с Махаловым, Асеева?

– У меня с ним ничего, Алиджан Абдуллаевич, – игриво хихикнула Уля.

– А у него с тобой? – принял игру Габаритов.

– У него со мной, а вернее, ко мне, может, что-то и есть, только без взаимности.

– Ну, конечно, такой бюст ни одного мужика не может оставить равнодушным. Какой у тебя: пятый или четвертый? Я все время забываю…

– Бюстики четвертого в последнее время маловаты стали, значит, уже пятый…

Выдающийся бюст

Тема Улиного бюста возникала на планерках, летучках и даже семинарах для руководителей региональных изданий «Бытия» регулярно. Представляя Асееву как одного из самых ценных работников, ставя ее в пример редакторам, директорам и даже рекламным агентам, приехавшим в Москву за передовым опытом, Габаритов неизменно добавлял: «У Асеевой бюст пятого размера, и белье она покупает только в «Дикой орхидее» по триста баксов за комплект».

Информацию о стоимости Улиных трусов и бюстгалтеров еще можно было счесть полезной: дескать, старайтесь, горите на работе и когда-нибудь и вы сможете купить себе в элитном бутике лямку от лифчика. А вот что касается размера груди «мэтра светской хроники»… Большинство «бытийных» провинциалов были уверены: Габаритов просто не может упустить возможность похвастать тем, что является владельцем такого сокровища. Шустрого, наглого, способного завязать знакомство с первыми лицами шоу-бизнеса да еще и гордо носящего на грудной клетке четыре килограмма «живого веса». Тему: «Спит или не спит Габаритов с Асеевой» – региональщики закрыли еще два года назад, придя к однозначному и единогласному ответу.

Осенью 2004 года Уля собралась замуж за бизнесмена средней руки Андрюшу Свисткова. Узнав об этом, Алиджан Абдуллаевич организовал такое испытание нервной системе Асеевой, что она до сих пор, вспоминая о событиях двухлетней давности, начинает чесаться. Нет, босс не устраивал ей разборок, не собирал на избранника подчиненной компромат и не вываливал его потом на голову бедной невесты. Он даже кричать и грязно материться в ее адрес перестал. Шеф избрал другую тактику: он начал Асееву игнорировать. Вообще не замечать редактора одного из ведущих отделов Габаритов, безусловно, не мог, но говорил он теперь с Улей только по делу, сухо и коротко. Обсудить найденную в течение дня суперинформацию отправлял к ответственному секретарю или шеф-редактору. Ни о каких задушевных беседах вполголоса, когда шеф сидел за своим столом, а обладательница роскошного бюста часами подпирала тощим бедром стену его кабинета, не могло быть и речи.

Таким образом, Асеева превратилась в одну из многочисленных сотрудниц редакции, имена которых Габаритов даже не давал себе труда запомнить – считал, много чести. Перебрав в уме все, что могло вызвать столь разительную перемену в отношении Габаритова к ее персоне, Уля пришла к выводу: это может быть только ее грядущее замужество.