Про Лизавету и михрялку Дусю

–Ты кто? – Лизавета, все еще, до конца не верила, что разговаривает с ней этот зверек. Ей казалось, что, вот сейчас в комнату войдет кто-то, конечно же, человек и скажет, что ловко над ней подшутил. Но в комнату никто не входил, а зверек продолжал сидеть в кресле.

– Ты что, михрялок никогда не видела?

– Не видела. А михрялки, это что?

– Не что, а кто. Я – михрялка. Зверь такой. Страшный, злой и коварный! – михрялка, на всякий случай, решила немножко напугать девочку.

– И ничего ты не страшная, а очень даже симпатичная. И никакая ты не коварная, а добрая. Ты же меня лечишь. А злой и коварный никогда не будет лечить незнакомую девочку. Вот. – Сказала все это Лизавета и улыбнулась. И михрялка растерялась: никогда еще, ни разу, в ее долгой и трудной жизни, ни один человек не разговаривал с ней так. Не называл ее доброй и симпатичной, и уж тем более, не улыбался ей.

– Все, хватит разговаривать. Тебе нельзя. Тебе спать надо. Сейчас, лекарство пожуешь, и спи. – Михрялка слезла с кресла, вышла из комнаты и вернулась с пучком какой-то травки.

– На, жуй. Она не горькая, кисленькая. А потом, спать. Выздоровеешь, тогда, если захочешь, поговорим.

Лизавета сделала все, как велела михрялка. Она, когда болела, часто слышала и от мамы и от Бабушки, что сон это лучшее лекарство. Вот и уснула, легко и быстро. Когда просыпалась, михрялка опять была рядом. Опять поила Лизавету водой, давала жевать какие-то травки и листочки. И опять девочка проваливалась, как в колодец, в глубокий исцеляющий сон. И постепенно, жар начал спадать. Кашель стал влажным. Пропала слабость и уже не болела и не кружилась голова. В те минуты, когда Лизавета просыпалась, они почти не разговаривали. Михрялка очень боялась того момента, когда у девочки начнет дышать нос и она почувствует запах, исходящий от нее. Прошло пять дней. Лизавете стало совсем хорошо. Она даже, с кровати начала подниматься. И первый раз за все время попросила есть. Сначала михрялка обрадовалась – значит, пошла на поправку, а потом задумалась, а чем кормить человеческого детеныша. Жуками, да червяками? От ягод да орехов сил не много прибавиться. Тут надо человеческую еду, а где ее взять? Люди на огне пищу готовят, а михрялки, все сырым едят. Сама не готовила, но видела и запомнила, как это делают люди (Где видела, да и вообще, про ее жизнь и приключения я потом, как–нибудь, расскажу). Нашла за печкой несколько коробков со спичками, подошла к Лизавете. Так, мол, и так, надо печку растопить. А та, рада – лежать-то уже надоело. Дедушка ее печку растапливать давно научил, вот и пригодилось. Пока разжигалась печь, михрялка куда-то исчезла. Вернулась не скоро, взяла с полки кастрюлю и опять ушла. Вернулась, поставила кастрюлю в печку, а Лизавете велела лечь, пока, в постель. Прошло время и запахло в избушке так, что задремавшая, было,

Лизавета даже вскочила. Да, и у михрялки, слюнки потекли. Ей и раньше приходилось есть человеческую еду. Конечно, это повкуснее будет, чем жучки да корешки всякие. Нашла на полках банку с вермишелью. Попробовала – не испорчена. Насыпала в кастрюлю, помешала. Скоро суп был готов. Лизавета налила себе и михрялке по полной тарелке, свою поставила на стол, а михрялка свою велела поставить на пол – ей так удобней. Только сейчас, девочка поняла, как проголодалась. Не успела распробовать, а тарелка уже пустая. Михрялка тоже не отставала. Лизавета налила опять по полной тарелке. В этот раз, уже, ели не торопясь.

– А где ты в лесу курицу взяла? – Спросила Лизавета. Михрялка сначала смутилась, но потом нашлась, что ответить.

– Почему, обязательно, курицу? Что, в лесу других птиц мало? – Она не стала говорить, что суп был лягушачий, а никакой не куриный. Уж, лягушек на болоте, хоть отбавляй. А по вкусу, не хуже, а может еще, повкусней.

От горячей еды Лизавета раскраснелась и нос у нее прочистился. Принюхалась она.

– Извини, а ты что, никогда не моешься? Я, один раз, ехала с мамой в автобусе. И вошел бездомный. Их еще бомжами называют. От него так же пахло, как от тебя. А мама сказала, что если его помыть и переодеть, он будет, как все нормальные люди.

– А я, выходит, ненормальная? – обиделась михрялка и почесала у себя за ухом.

– Нормальная, только, очень грязная. Давай мы тебя вымоем. У тебя шерстка красивая, а вся свалялась. Будет пушистая и нарядная. Я тебя причешу.

Идея понравилась михрялке. А Лизавета, уже нашла кусок мыла, большое махровое полотенце и сняла со стены в прихожей небольшое корыто, в котором прежний хозяин стирал белье. Подбросила в печку дров. Там же, в прихожей нашла ведро. Точно такое же, с каким Дедушка ходил за водой.

– А где здесь колодец? Далеко? – Спросила она у михрялки. – Нам много воды надо. – Нет здесь никакого колодца, а воды, хоть отбавляй – целое болото.

– Но ведь, она в болоте грязная, как же мы тебя вымоем?

– Болото болоту рознь, – отвечала михрялка. – Пошли, я покажу.

Они вышли из дома и через несколько минут, уже стояли около воды. На вид, вода, действительно, казалась чистой, прозрачной.