Про мальчиков и девочек. Терапевтические сказки

Если один из партнёров заботиться, оберегает другого, считает, что тот не сможет, не сумеет, не справится, – словом, подсознательно воспринимает его ребенком , не способным на самостоятельную жизнь, то этот партнёр стоит на родительской позиции. Стал папой или мамой своему партнеру.

С другой стороны: если взрослый человек считает, что партнёр должен ему помогать, утешать, говорить: "Ты молодец, ты все сможешь!", решать его проблемы и брать на себя ответственность за его жизнь, – этот человек решил, что он до сих пор ребенок. И нуждается в родителе.

Дети в таких семьях часто берут на себя выполнение функции, от которой "отказался" взрослый: становятся "партнёром" матери, занимая место отца-алкоголика (алкоголик заведомо на детской позиции), или "партнёршей" отца – при психологически незрелой матери. Возможны и другие конфигурации, когда "пустуют" места бабушек и дедушек.

Неприятный побочный эффект – дети не получают примера здоровых супружеских отношений. Партнёрских, именно такие бывают между супругами, между братьями и сестрами. Между зятьями и невестками.

Партнёры тоже дают-берут, но попеременно. Один дал, второй взял, потом второй дал – первый взял. Они на одном уровне, и никто не главный.

Эти нарушения семейной структуры поддаются коррекции. Но первый шаг – это посмотреть и увидеть.

Сказка про девочку, которой чего-то не хватало

Жила-была девочка, у которой вроде бы все было. Была мама, и был папа, даже бабушки с дедушками были. В садик-школу ее водили, кукол покупали, дни рождения праздновали, подарки дарили. Но девочке чего-то не хватало.

Она уж и сама думала-думала, и смотрела, как подруги живут, – ну вот все у нее хорошо. Вроде бы.

Девочка закончила школу, но так и не поняла, чего же ей не хватает.

Росла девочка подозрительной и недоверчивой. Не в том смысле, что она подозревала всех в обмане и в том, что ей хотят причинить вред. Совсем нет. Она не верила, когда ей говорили что-то хорошее про нее саму.

Отметит ее учитель на уроке – а девочке неудобно, ведь у нее случайно получилось правильно ответить. И так каждый раз.

Подружка похвалит прическу или юбку – а девочке кажется, что подружка над ней смеётся.

А уж когда девочка с мальчиками начала дружить – вообще только и делала, что не верила.

Что она красивая, что с ней интересно, что с ней пошли гулять не чтобы она потом дала списать, а потому, что она нравится… Не верила, и все.

Потом, в вузе, девочка так активно не верила в то, что может кому-то нравится, что мальчики к ней уже и не подходили.

После вуза, на работе девочка сидела за своим столом и точно знала, что она ничего не может сделать хорошо, и категорически отказывалась верить, когда начальство и коллеги говорили ей что-то хорошее про нее и ее работу.

Потом один настойчивый мальчик все-таки дотащил ее до ЗАГСа. Но и это девочку не убедило. Понятно же, что не из любви ее замуж взяли, и не за ее достоинства, которых нет. Взяли – значит, надо отрабатывать. И девочка отрабатывала. И не верила, когда муж утверждал, что любит ее.

А потом муж устал доказывать и убеждать.

И девочка подумала, что вот оно. Главное доказательство, что что-то с ней не так. Она не может нравиться, и любить ее не могут. Потому что она такая вот… Неправильная.

Сидела на работе и плакала. Не замечала, что ее коллеги утешали. Не слышала, что ей говорили. И когда девочка из соседнего отдела взяла ее за руку и куда-то повела, девочка покорно пошла. Потому что ей было все равно.