Про меня

Вот оно что! Теперь понятно, откуда у нас дома взялось Лицо из Телевизора! Пришло в театр, заглянуло в репетиционный зал – медийному лицу всюду можно, – познакомилось с Санечкой, напросилось в гости, чтобы в непринужденной обстановке уговорить его взять пьесу.

– Я написала шестьдесят пять романов. У меня миллионные тиражи. Лично вы можете относиться к моему творчеству как вам угодно, но… Не улыбайтесь так иронически.

Санечка – интеллектуал. У него ум и образование. Он питерский интеллектуал, на все смотрит иронически, с высоты своего ума и образования. И улыбается немного кривой улыбкой. Это значит – «ну-ну…» или «что поделать, такие времена…». Как может питерский интеллектуал с вечной полуулыбкой относиться к ее ярким книжечкам в мягких обложках? Как к тупому юмору, ток-шоу, к киоскам, которые поставили у Зимнего дворца. Как к неизбежному злу, которое и замечать-то глупо, все равно, что ввязаться в склоку в трамвае.

Санечка промолчал, но неизбежное зло не смутилось.

– …но к славе нельзя относиться иронически. Вы можете презирать любовные романы как жанр, но не ТАКУЮ славу. Меня любит вся страна…

Элла нажала кнопку на пульте от телевизора, который валялся на кухонном столе, и в нашей кухне стало две Эллы, одна пила кофе, а другая, на экране, сказала: «Если любви нет, лучше расстаться, ревность разрушает отношения».

Я иногда включаю телевизор как фон, и она там разговаривает. Элла говорит четко и гладко и часто начинает фразу с «я считаю» и «я думаю». А я всего-то два раза на уроке сказала «я думаю», и наш преподаватель с филфака сделал мне замечание: «Следи за речью! "Я думаю" придает высказанной мысли излишнюю значительность, а наша мысль не всегда того стоит».

Элла, между прочим, тоже не говорит ничего умного! Кто же не знает, что, если нет любви, лучше расстаться? Она аккуратно повторяет общие места. Телезрителям, наверное, нравится, что она знает не больше их, а добилась такого успеха.

– На мое имя на афише зрители валом повалят. Вы вообще представляете, сколько у меня поклонников?! Мил-ли-о-ны. ТАКУЮ славу нужно использовать. Это здравый подход.

У нас дома часто за столом сидит человек, которого в это время показывают по телевизору. Чье имя стоит на развешанных по городу афишах. Но никто не говорит с таким напором «я, мое имя, меня любят…»! И вообще, у нас дома никогда не бывают крашеные блондинки в декольте с хищными лицами, они где-то там, на улицах.

Но эта крашеная блондинка – ОЧЕНЬ знаменитая! И от этого кажется, что все это совсем другое… не безвкусное хвастовство, а другое. Элла уговаривала, убеждала, наваливалась на Санечку всей своей славой, говорила спокойно, размеренно. Я даже стала ритмично кивать головой в такт ее словам, как будто загипнотизированная. И Санечка больше не улыбался иронически, он ее слушал! Что это такое магия успеха, магия ТАКОЙ славы?..

– Вы на моей пьесе хорошо заработаете, – привела Элла последний аргумент и замолчала.

– Лучше пусть заработают другие, – благожелательно отозвался Санечка, – за что мне оказывать такое предпочтение, не лучше ли предложить пьесу в другой театр?

– Вы хотите, чтобы заработали другие? Это ненормально, – изумилась Элла и стукнула рукой по столу. – Все. Я заканчиваю переговоры. Я озвучила свое предложение, а вы думайте. Посмотрите пьесу. Даю вам время до послезавтра. Если нет, я назначаю встречи в других театрах. Хотите знать, в каких?

Санечка покачал головой, но Элла все равно перечислила несколько петербургских театров.

Санечка сказал – ну и тетка! Просит у жизни счастья, как одесский беспризорный милостыню: «Дяденька, дай пятачок, а то в морду плюну, а у меня сифилис».

Это какая-то цитата? Часто не понятно, что он сам говорит, а что цитата.

– Как надо просить у жизни счастья? – спросила я.

– Этому не научишь, – ответил Санечка.

А Катька просит счастья так: «Может быть, я могу попросить у тебя пятачок, если он тебе самому не нужен… что, не дашь?.. Ну хорошо, ну ладно…»

Включили телевизор – там Элла, обсуждает влияние кризиса на культуру, переключили канал – Элла играет в «Поле чудес».

– Она повсюду, повсюду, здесь все – Элла, – завывающим голосом сказала я.

– Нехорошо обсуждать человека, который только что ушел, – строго сказала Катька, сунув мне в руку губку для посуды, – лучше возьми Эллу и вытри со стола.

Я засмеялась и плюхнулась в кресло в углу.

– Осторожнее, ты уселась на Эллу, – укоризненно сказала Катька.

Весь вечер мы говорили вместо «передай мне соль» – «передай мне Эллу», вместо «положи мне котлету» «положи мне Эллу» и хохотали до колик в животе.

У нас был чудный вечер. Как будто к нам залетело что-то чужеродное. Мелькнуло и пропало, и мы остались втроем и любим друг друга с полуслова.

Потом я начала зевать.

– Я пойду спать, уже десять часов… – сказала я.

– Ты никогда не ложишься раньше двенадцати, – удивился Санечка, – ты не заболела?