Про муху и африканских слонов

Щенок ждал его. Завидев еду в Вовкиных руках, он стал перебирать на месте лапами и весь вытянулся, словно танцевал.

— Кутя, пошли, — сказал Вовка, и щенок побежал за ним.

С тех пор черный песик (теперь у него было «имя» — Кутька) — не отставал от него ни на шаг.

Ребята с соседней дачи принесли из леса ежика. Он быстро научился пить молоко из консервной банки и смешно фыркал, если кто проводил по его иглам ладонью. Вовка увидел ежа и сразу понял, что кроме щенка он всю жизнь мечтал о таком еже.

За ежом он пошел в лес вместе с Кутькой. Лес начинался сразу же за деревней. В этот день Вовка ушел так далеко, как никогда раньше не уходил.

Лес был большой, тянулся на много километров. Но такой уж выдался невезучий день: ежа нигде не встретили. Ко всему, когда настало время возвращаться домой, Вовка не знал, куда идти, в какую сторону.

— Пропали мы, Кутя.

Конечно, он понимал, что на самом-то деле они не пропали, что выйдут к какой-нибудь деревне, ну, вечером, ну даже не сегодня, а завтра. А все же чего хорошего, раз заблудились. Ладно, хоть вдвоем с Кутей. Одному бы и вовсе было невесело. Случалось, пойдет Вовка куда-нибудь, скажем, к друзьям, смотреть телевизор, Кутя увяжется. И тогда он кричал: «Домой, Кутя, домой!» Да еще ногой притоптывал. И Кутька уходил. Хоть не сразу, неохотно, но уходил.

А теперь Вовка подумал, как здорово, что не прогнал он сегодня Кутьку. И вдруг неожиданно мысль мелькнула в голове: что, если…

— Домой! — закричал он. — Кутя, пошли домой.

Кутька побежал. Останавливаясь, принюхивался.

«Неужели выведет?» — думал Вовка.

Кутя вывел. Прямо к деревне. К тому месту, откуда уходили.

— Кутя, ты настоящая ищейка, — обрадованно говорил Вовка и поглаживал щенка. Тот переворачивался на спину — задирал кверху все четыре лапы. — Нет, ты все же дворняга, Кутя. Но умная дворняга. Наверно, породистая.

Кутя сладко жмурил желтые глаза. Ему видимо, было все равно, какой он породы.

Дома Вовка обо всем рассказал. Он думал, мама похвалит Кутьку. Но она рассердилась и велела в лес одному не ходить.

— Я же не один был, с Кутькой.

— Всыпать нужно, чтоб не вольничал, — вмешалась хозяйка и пнула некстати подвернувшегося щенка. — А ты пошел!

По утрам Вовку будил хозяйский петух. Крик его был короткий и хриплый, будто петух простудился. Но кричал он всегда, как нарочно, под Вовкиным окном.

На этот раз Вовка проснулся от собачьего визга.

— Кутька! — вскочил он и бросился к двери.

— Вот тебе!.. Вот тебе!.. — приговаривала хозяйка и охаживала щенка палкой. Он скулил, взвизгивал, пытался вырваться, но хозяйка крепко держала его за загривок.

— За что? — подлетел Вовка.

— За дело.

Она опять размахнулась, но Вовка ухватился за ее палку.

— Пусти, — крикнула хозяйка.

Щенок рванулся и убежал.

Оказалось, он изодрал в клочья тряпку, которую хозяйка постелила у порога.

— Паршивец, — ругалась она все утро. — Я те задам! Я те покажу, тряпки драть.

— Мам, — сказал Вовка, — отдай ей мою старую рубашку, пусть успокоится.

— Какую рубашку?

— Синюю.

— Разве она старая? Еще поносишь до школы.

— У нее рукав драный.

— Опять?.. Зашьем, — сказала мама.

Рукав она зашила, но Вовка за два дня так истрепал синюю рубашку, что мама только руками развела.

— Ты что, — спросила она, — специально по заборам лазил?

— Нет, — сказал Вовка, — по деревьям.

Он сам отнес рубашку хозяйке. Хозяйка ворчливо проговорила:

— Убить его мало, дармоеда…

Но рубашку взяла.

Пролетело лето. Подрос и еще больше потемнел Кутька. Подрос и загорел Вовка. Похудела и загорела мама. Хозяйка купила телевизор. Вот сколько перемен произошло на даче.

Настал день, когда опять пришла машина, и опять в нее таскали тюки, свертки и сумки.

Таксист сигналил, давал гудок — ждем, мол, поторапливайтесь. Кутька вертелся возле машины.

— Собаку берем? — спросил шофер. — Ваша собака?

— Да нет, — сказала неуверенно мама и взглянула на Вовку, — хозяйская.

— Ишь, какая черная, — проговорил шофер. — Как уголек.

— Славный песик, — согласилась мама. — Вова, тебя дожидаемся.

— Мам…

— Знаю. И не проси даже.

Вовка опустился на корточки возле щенка.

— Кутя, — гладил он собаку. — На тот год мы приедем. Обязательно приедем. Понимаешь?

Кутька вилял хвостом.

— А теперь прощай. Ну, давай лапу. — Голос у Вовки дрогнул. Кутька опрокинулся на спину, стал блаженно щуриться.

— Вова, садись, хватит.

— Домой, — сказал Вовка. — Кутя, домой. — Ему не хотелось, чтобы собака бежала за машиной.

— Садись же. Сколько можно ждать.

…Вовка сел, хлопнул дверцей. Машина тронулась.

«Домой… — думал Вовка. — У него даже конуры нет. А осенью грязь, дожди…»

— Мам… Она его бьет и не кормит.

— Собака хозяйская. Что поделаешь.

— А говорила, славный песик.

— Славный, ну и что? Ведь не наш.

Проехали улицу.

— Постойте, — сказал Вовка шоферу.

— Забыл что? — шофер остановил машину.

— Забыл. — И Вовка помчался назад.

Запыхавшись, он влетел в дом. Хозяйка разжигала печь.

— Марфа Петровна… Отдайте мне Кутьку.

— Пустобреха? — Она прикрыла дверцу.

— Ну, Кутьку… Нашего Кутьку.

— Да берите. Добро какое.

— Марфа Пет… — захлебнулся он от радости.

К машине прибежал со щенком.