Про пальмы и пионерский галстук

Навещали Макара в доме малютки. Жалко его ужасно! На брошенных малышей смотреть больно. Заходишь в комнату, а там ряды кроваток. И тишина, будто в кроватках не дети, а куклы неживые лежат. Жутко.

Когда вернулись домой, мама сказала, что Макар – знак от папы. Теперь она везде ищет знаки. Мне кажется, что и я тоже. Главное, не сойти нам с ума.

<24 сентября 1991г.>

В магазинах продукты еще есть. Но уже ходят слухи, что скоро все исчезнет и начнется дефицит. С трудом верится. Но мама уже паникует. говорит, надо запасаться тушенкой, крупой, мылом и спичками.

В последний день сентября директор собрал все классы во дворе школы для важного объявления. По периметру прямоугольной площадки выстроились ученики с классными руководителями во главе.

Когда все стихло, заговорила старшая пионервожатая. Громким, чуть дрожащим голосом она объявила, что пионерской организации больше не существует, и что галстуки уже не нужно носить.

Старшеклассники, словно заранее сговорившись, дружно стали кричать ура. Хотя многие из них и так давно не носили галстуков. Школьники помладше спешно развязывали прямоугольные подушечки узелков и прятали красные комочки в карманы брюк или в кулачки у себя за спинами. Второклассники хихикали и перешептывались друг с другом, некоторые из них дергали приколотые на груди звездочки с портретом юного вождя пролетариата. Пионервожатая сжимала двумя руками микрофон, пытаясь что-то прокричать сквозь шум. Первоклашки, широко раскрыв глаза и рты, озирались по сторонам. Судя по всему, они поняли, что уже не станут октябрятами.

После окончания линейки классные руководители заторопились к директору на педсовет. 8А тоже быстро направился в здание школы.

На четвертом этаже, в кабинете истории никого не было. Саша плотно закрыл дверь и вытащил из кармана изрисованный ручкой, с ободранными неровными концами пионерский галстук.

– Ну что, давайте их сюда!

Остальные ребята тоже достали галстуки. Сговорившись, мальчишки решили устроить торжественные проводы своим, как они называли, ошейникам. Девчонки тоже захотели участвовать. Все, кроме Светы. Ей даже никто не сказал. После прыжка с крыши аэрария отношения с Аней совсем разладились, а с другими девочками она не успела еще сдружиться.

– Света, почему ты еще с этой тряпочкой? – Саша заметил, что Света не сняла галстук. – Все, конец пролетарскому игу! Давай сюда свой ошейник!

Света закрыла галстук руками.

– Нет. Не дам.

– Ого! – к Саше подошла Аня. – Сань, у нас проблема! Что делать будем? Она заложит!

– Степа, не пори горячку, – Саша покровительственно положил руку на плечо Ани. – Отрохова будет молчать. Правда, Света?

Весь класс уставился на новенькую. Щеки Светы горели. Опустив взгляд, она кивнула.

– Вот и славненько! Давайте, ребята, по-быринькому, пока нас не застукали.

Саша деловито принимал от одноклассников галстуки и связывал их концами друг с другом. Получился длинный лоскут, похожий на праздничную гирлянду. Он достал из кармана коробок спичек, поджег лоскут с одного края и бросил заполыхавшую ткань в окно. Второй конец он крепко держал на вытянутой руке. Перегнувшись через широкие подоконники, старшеклассники молча любовались, как красное пламя мчалось вверх по синтетике, оставляя после себя только едкий дым и черные хлопья серы.

Неожиданно дверь с грохотом дернулась и в класс ворвалась старшая пионервожатая. Все резко выпрямились и отпрянули от окон.

Предоставленный сам себе, лоскут начал падать вниз и, не долетев до земли, полностью прогорел где-то на уровне второго этажа.

– Что ж вы…– старшая пионервожатая некоторое время только широко открывала рот, заглатывая воздух. – Что ж вы, ироды, делаете! Вы же нелюди! Разве можно так. Это же… Это же просто фашизм!

Кто-то громко хмыкнул.

– Неужели вас плохо учили столько лет? Вы – Иваны Непомнящие! Ваши деды и прадеды жизнь отдавали за идеалы, за светлое будущее, за…

– Кончилось наше светлое будущее, – бросил Саша. – Так что, получается, зря деды жизнь свою отдавали.

– Что ты такое говоришь!

Старшая пионервожатая, близоруко щурясь, переводила взгляд от одного детского лица к другому.

– Да, сейчас трудное время. Страна запуталась. Но я уверена, что все вернется, что люди опомнятся, правительство поймет…

– Ирина Дмитриевна, вы как маленькая, честное слово.

Старшая пионервожатая громко шмыгнула носом.

– Но как же так. Вы все так думаете? Думаете, что теперь можно все взять и растоптать? Радостно сжечь всю нашу семидесятилетнюю историю? А?