Про папу. Антироман

Честно говоря, я считал свой выбор единственно верным. Была особая смекалка в том, чтобы сразу садиться во второй вагон, и я радовался, что меня окружают люди, сумевшие до этого додуматься. Я прислушивался к беседам о бытовой несуразице, пялился на красивые добрые лица и писал стихи. Первый год жизни в Болшево прошёл у меня во втором вагоне.

Но в конце концов я почувствовал неладное. Ведь окружающих привел сюда тот же ход мысли, что и меня: желание убраться подальше от туалета. Второвагоночники были обусловлены своим жалким туалетным эскапизмом. А между тем, существовал другой уровень: те, кто сразу идут в третий вагон. Такие люди заранее учитывают, что во втором соберутся пассажиры, которые всего лишь догадались уйти из первого и презирают их общество.

Мне передалось это лёгкое презрение. Лица, раньше казавшиеся добрыми, стали какими-то помятыми, неопрятными. В один прекрасный день я собрался с духом и пересел в третий вагон.

Разница бросалась в глаза. Если население второго вагона было социально неоднородным, то в третьем ездили офисные работники, погружённые в свою сложную корпоративную жизнь. Они отличались здравомыслием, сидели молча или обсуждали по мобильным телефонам будущие отпуска. Некоторые читали книгу «Как повысить свою эффективность. Советы от Стива Джобса».

Первое время мне было комфортно, но потом я понял: комфорт – единственное, что являлось здесь какой-то ценностью. Для того, чтобы сразу пойти в третий вагон, была необходима известная расчётливость и даже мелочность. Я почувствовал стыд. Я видел вокруг одних безлошадных менеджеров младшего звена, для которых переход в третий вагон был чем-то вроде карьерного роста.

Меня манило прошлое, но возврат к примитивной бытовой романтике второго вагона стал невозможен. Я слишком изменился. Можно было только пересесть дальше, в четвёртый вагон, и однажды я так и сделал.

Помню этот день: была осень, дождь колотил по стеклам, я прошёл сквозь три вагона, раздражая других пассажиров, и сел на свободное сиденье в четвёртом. Я растерянно смотрел по сторонам и ничего больше не понимал. Все вагоны, кроме первого, ничем не отличались друг от друга. Не было ни единой причины здесь находиться.

В глазах окружающих я читал ту же растерянность. На миг у меня мелькнула мысль: стоило освоить самый первый вагон, тот, что рядом с парашей. Я-то надеялся, что четвёртый принесёт умиротворение, но на деле я находился в состоянии крайней фрустрации. Я больше не мог опереться ни на какие известные мне стереотипы. Здесь были просто люди, в их тревоге, в их беспомощности перед абсурдом.

Я встал и прошёл дальше, в пятый вагон, затем в шестой, седьмой, восьмой… Вероятно, рано или поздно вагоны закончатся, я устану и попытаюсь привыкнуть, но пока я бегу вперёд, ни на что особенно не надеясь.

Рисунки Александра Рытова

СОЗЕРЦАНИЕ ТВОРЦА

ВДОХНОВЕНИЕ ДЛЯ НИКИТИНА

ПОЭТИЧЕСКАЯ НИРВАНА

REMEMBER 1945

СЛУШАЯ ГОЛОС, ВНИКАЯ В СМЫСЛ

НИКИТИН, ОСОЗНАЮЩИЙ СВОЁ ПРЕВОСХОДСТВО

БЛАГОСЛОВЛЯЯ ПОЭТОВ

НИКИТИН И ГРУДЬ

НИКИТИН И ГРАФОМАНКА

СИГНАЛ СЛЕВА

СИГНАЛ СПРАВА

НОВАЯ ЛИНИЯ ОБОРОНЫ

ЖИТЬ ПО МИНУТАМ

ЛЮБОВЬ НИКИТИНА К ДРУЗЬЯМ

ЗАБЫВАЯ ПРОСТЫЕ ВЕЩИ