Про психов. Терапевтический роман

Косулин злился, переключал телевизор на передачи о животных, романтические комедии, но чрезвычайные происшествия, трупы, расчлененки, привороты, венец безбрачия и потерпевшие аварию пришельцы с завидной регулярностью вновь оказывались на экране. Косулин с ужасом представлял себе, что в эти моменты творится в головах и душах пациентов.

Здесь же было тихо, интеллигентно. Косулин зашел к Царице.

Она восседала за огромным дубовым столом. Фиолетовые кудри короной окружали низкий лоб, очки поблескивали в ярком электрическом свете настольной лампы, крючковатый нос следовал за черной гелиевой ручкой, аккуратно выводящей буквы на бланке больничного листа. Косулин замер. Правила заполнения больничных листов в очередной раз ужесточили, теперь это были зеленые листки с водяными знаками, на которых надо было писать печатными буквами и только черной гелиевой ручкой. Ошибаться нельзя.

Он тихонько присел на стул и некоторое время наблюдал за монаршей особой в минуты труда. Она притягивала взгляд могучей, величественной необъятностью.

Непостижимую в своей бесконечности грудь туго обтягивал кристально белый халат. Из-под стола выглядывали неожиданно изящные ноги в «лодочках». Ей за семьдесят, но цепкие волевые руки в золотых кольцах не желали упускать власть. Рассудок Царицы ясен, характер чудовищен. О ней много сплетничали. Мол, на работу ее привозит шофер, на завтрак старшая сестра варит ей особую геркулесовую кашу, пятиминутки длятся столько, сколько нужно, чтобы выпустить пар, изложить свои взгляды на современное мироустройство, лично унизить и оскорбить каждого присутствующего.

Одной из нас довелось поработать с ней пару месяцев. Незабываемая пятиминутка была посвящена теме развала Советского Союза. По версии Царицы, империю разрушили психологи с помощью тайных методов, сговорившись с американской разведкой. Каждый сезон отделение боролось с модным видов микробов, применяя новые виды дезинфекции. Из заграницы Царица обычно просила привезти ей современные химикаты.

Однако пациентам в этом отделении жилось лучше, чем во многих других. Персонал был вежлив и доброжелателен, активно поддерживая атмосферу санатория. Сама Царица совершала обходы чинно и медленно, разговаривала с каждым больным подолгу, вникала в его проблемы, знала по именам родственников пациентов. Она была первоклассным врачом советской школы. Проработав в больнице среднестатистическую жизнь, спокойно плевала на мнения окружающих, не робела перед администрацией, относилась к ней презрительно. В ней жил «большой стиль», говорила она на чистом старомосковском наречии: «булоШная» и «психотерапЭвт», «извольте» и «оставьте».

Наконец Царица заполнила больничный и взглянула на Косулина.

– Хорошо, что вы пришли. Надо срочно посмотреть Новикова, голубчик. Судя по всему, будет трудовая экспертиза. Директор школы уже десять раз звонил главному и в департамент. Он боится, что Новиков вернется на работу в школу. Будет стараться лишить его такой возможности.

– Сколько лет Новикову?

– Двадцать семь.

– Рановато на пенсию.

– Речь идет о педофилии, древнегреческих извращениях! Он мальчиков заставлял чуть ли не голыми выступать, весь класс водил на митинги, подвергал детей опасности! Страшный случай. Пациент первичный. Работайте!

– Он уже готов к диагностике?

– Да… успокоился, на аминазине быстро пошел.

В кабинете у Царицы тихо и тепло. Косулин задержался здесь еще немного, чтобы изучить историю болезни пациента Новикова. В тощей папке нашел только первичный осмотр, полицейский рапорт («вел себя неадекватно, на местности не ориентировался…»), назначения.

Косулин сосредоточился на изучении первичного осмотра. Пытался составить представление о пациенте, читал между шаблонных строк.

Первичный осмотр

Новиков Константин Николаевич, 1983 г. р.