Про рыцаря, любовь и зайцев

"Несчастное дитя",- подумал про себя папа. Он вспомнил слова американца о состоянии здоровья дочки. В шестилетнем возрасте ей делали прививку и грязной иглой случайно занесли вирус гепатита. Теперь ее печень была обречена. Ее разрушение - это только вопрос времени. При этом, дочке абсолютно нельзя пить, и что она просто обожала делать.

- Тебе чего-нибудь хочется?- спросил папа

- Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего на свете?

- Чего?- поинтересовался он, зная наперед, что выполнит любое ее желание, даже самое необычное.

- Воблы с пивом...

Папа удивленно посмотрел на дочку. Впрочем, он тут же вспомнил, что это совершенно естественное желание для всех беременных и русских американцев наесться соленой малоблагородной рыбы. У беременных это потребность тела, а у эмигрантов потребность души.

- Нет ничего проще,- сказал он и свернул к одному из городских вокзалов, где на импровизированных рынках всегда можно найти воблы и пива к нему.

Кроме рыбы и пива дочка неожиданно попросила купить и полное собрание сочинений Гюго, которое тут же продавал с рук какой-то спившийся интеллигент. На вопрос папы, зачем ей Гюго, если она завтра уезжает, дочка ответила, что она возьмет книги с собою, так как не уверена, что прочла его всего. Вот такое странное сочетание инфантильности и сумасшедшей начитанности представляла из себя эта девочка.

Любое потребление пива совместно с соленой закуской требует либо великолепной компании с задушевной беседой, либо великолепного вида перед глазами. Папа любил и то, и другое, поэтому он направил автомобиль на Воробьевы Горы.

Смотровая площадка - самая высокая точка Москвы, как всегда была полна туристами, влюбленными парочками и просто зеваками. Устроившись на заборчике из красного мрамора, за которым лежала горящая множеством огней под звездным небом красавица Москва, папа ловкими движениями, знакомыми с детства, когда его собственный отец впервые угостил его пивом со спинкой воблы, разделал рыбу и открыл пиво для дочки. Та, как маленький проголодавшийся грызун, своими острыми зубками впилась в лакомство.

По всему было видно, что ей нравится, когда вокруг так много людей и событий.

Например такое: невдалеке расположились две симпатичные девушки с бутылкой шампанского на двоих. Не успели они ее допить, как к ним подошли два молодых человека, по виду свободные художники, и попытались завязать знакомство.

- Посмотри, они их снимают,- толкнула в бок папу дочка.

- А что тут удивительного,- невозмутимо заметил тот,- у нас это просто. Вот увидишь, девочки для вида немножко поломаются, но в конце концов дадут себя уговорить.

И действительно, о чем-то ненапряженно поговорив, две парочки соединились и направились к машине, оставленной парнями на стоянке.

- Смотри, смотри, они их увозят!- в азарте закричала дочка.

Папу здорово рассмешило ее неподдельное изумление. Она, видно, порядком отвыкла от свободных нравов, царящих в Москве.

Он вспомнил возбуждение и квадратные глаза американца, с которыми тот каждый раз возвращался из города. Папа долго не мог понять, в чем дело, пока не пришел к простейшему объяснению: американец всего лишь проехался в московском метро и прогулялся по московским улицам, где толпами ходят красивые девушки и женщины, и каждая смотрит на тебя таким взглядом, словно говорит, только предложи мне, и я отдам тебе все.

Однажды американец высказал свою мечту: познакомиться с какой-нибудь провинциалкой из российской глубинки не старше восемнадцати и не испорченную цивилизацией, увезти ее в Америку и там сделать из нее образцовую жену по своему вкусу: чтобы была и сексапильной, и заботливой, и не перечила, как обнаглевшие американки.

Папа тогда подумал, что наладить поставку русских жен на экспорт было бы выгоднейшим бизнесом. И ничего страшного нет в том, что наши красивые девчонки будут уезжать за границу. Мы-то, мужики, остаемся. Мы себе еще наделаем.

Неожиданно взгляд папы привлек странного вида человек, стремительно движущийся среди продавцов матрешек-политиков и прочих псевдонародных сувениров, при этом все матрешечники его приветствовали, как старого и хорошего знакомого. Он имел смуглое и скуластое лицо индейца, голова его была повязана платком, что одновременно делало его похожим на пирата, одет же он был в длинное цветастое пончо. Заметив интерес папы к себе, человек быстро подошел к нашей парочке и, приветливо улыбаясь, заговорил:

- Ребята, вам фото, портрет, интересный разговор, что хотите?

- А вы кто?- спросил недоверчиво странного человека папа.

- А кто хотите: индеец, Чингачгук, маг. А вообще-то меня зовут Саша.

- Погадайте нам,- вдруг попросила дочка.

- А гадать мне вера не велит, а еще Люба, Надя и моя жена Валя. Я про вас и так все знаю. Знаю, откуда вы.

- Ну и откуда?- скептически поинтересовался папа.

- Откуда? Откуда и все мы - из мамы.

Дочка и папа засмеялись от неожиданного ответа.

- Ну а все-таки, что с нами будет?- продолжала настаивать дочка.

- А то же, что и с песочными часами.

- Как это?- она удивленно подняла брови.