Про тех, кто в пути

Не было ни тумана, ни раскалённых стен, ни чудовищ. Была бетонная дорога. И в конце неё — ангар. Совсем недалеко. Я узнал этот ангар. Колька вывел нас правильно, хотя сам раньше его никогда не видел.

— Бежим! — крикнул Колька. И на дорогу хлынул огонь.

Он был живой и плотный. Он забушевал сразу повсюду. Бурьян пылал. Пламенный свод сомкнулся у нас над головами. Тонкие, красивые плёнки пламени прорывались в щели между плитами.

Мы побежали. Я не знал, горю или нет, и если нет — то почему. Я вообще ничего не должен был знать, только то, что надо бежать — бежать вперёд, к ангару. И ещё — что человек может пробежать через огонь.

Может. Я добежал первым и с размаху врезался в ворота. Они отбросили меня с гулким «бумммм». Кто-то кашлял. Кто-то шумно тушил горящую одежду. Петька подошёл к воротам, пнул их, что-то пробормотал и, присев, начал минировать, аккуратно растягивая запальный шнур и цепляя гранаты.

— Осторожней, — сказал я, озираясь. — Не повреди там...

— Отстань, — огрызнулся он без злости. — Отходим! — и бросился к кустам. Мы тоже отскочили и присели.

Взрыв треснул сухо и как-то несерьёзно. Но ворота постояли и свалились внутрь — с едва ли не большим шумом, чем при взрыве.

— Отныне и впредь, — хладнокровно сообщил Петька.

— Женька, скорей взлетай! — закричал Тон. Я хотел ему сказать, что торопиться надо медленно — и вдруг понял, почему он кричал.

Нет, чудовищ по-прежнему не было. Просто от дальнего края поля катился в нашу сторону вал сворачиваемой земли. Словно какой-то великан скатывал её, как коврик.

— А вы?! — вскрикнул я, не двигаясь с места.

— Взлетай! — Лидка встала между этим валом и ангаром. Раскинула руки. Слева от неё встал Петька, рядом с ним — Колька, справа — Тон с гитарой наперевес. Смешно?

Но вал остановился. Вздыбился на высоту трёхэтажного дома. Распух. Лопнул, извергая невероятное количество дурнотных существ, выходцев из худших моих ночных кошмаров. Они стали медленно охватывать ангар кольцом.

И я бросился в ангар, уже не оглядываясь и слыша, как позади загремели выстрелы и фыркнул огнемёт Петьки. Мои друзья вступили в бой...

...Оба «мессера» были здесь. Они стояли крыло к крылу, новенькие, готовые к использованию. Под крыльями у них висели бомбы — по две пятидесятикилограммовых. И на каждой бомбе было написано причудливыми буквами: Silberfaust

— Оно, — выдохнул я. Сбросив жилет, который теперь мог только помешать, со всеми его причиндалами, махом взлетел на крыло ближнего истребителя. Рванул колпак... что такое?! Ах, да, они же откидываются...

В ангар влетела шестилапая мразь размером с лошадь, вскинула гребенчатую голову, откинулась, разглядывая меня. Следом просунулся Тон, щёлкнул арбалет, тварь рухнула и забилась, дымясь. Тон крикнул:

— Женька, давай же! Их тут тьма! До дождя не уберём...

Его что-то ударило. Что-то, похожее на хвост. И он исчез... Не смотреть. Дело. Дело. В кабине пахло мёртвой кожей, пластиком и металлом. На сиденье лежали краги. Я закинул колпак. Надёрнул перчатки.

Страшно много времени — три, пять, десять секунд — смотрел на панель управления, понимая, что тут всё не так и я никогда в этом не разберусь. Потом всё стало на свои места. Приборы сделались понятными и близкими.

Ещё секунда — прикрыть и открыть глаза. Панель ожила. Вибрация. Гул. Мои руки сами делали нужные движения. Перед носом, где только что находился винт, повис размазанный серый диск. Гашетки...

Я дал полный залп из всего оружия, и стена ангара перестала существовать.

Создан, чтоб летать, подумал я и повёл истребитель вперёд.

Я долечу. По крайней мере — долечу туда. Обязательно.

На себя! Отрыв! Я в воздухе! Но порадоваться не было времени.

Что-то царапнуло по крылу — ого, тут что, и летающие есть? Есть, а как же, вон они... ну и дрянь, это же дракон! Настоящий дракон! Та-та-та-та-та! Та-та! Так, берут их простые пули — или тут и пули не простые? Слева — ещё две! Ну, а вот вам высший пилотаж! Бочка — уууухх!

Сердце рванулось из груди. Лопнули рёбра. От страшной боли я ослеп и понял — всё. Умираю. Вот так. На взлёте. Последнее желание сбылось...

Сквозь красную пелену, уже прочно застилавшую глаза, я видел стрелку альтиметра: 800... 700... 600... «До земли — триста метров. Сейчас будет поздно!» — мелькнула строчка Высоцкого. Когда я умру — я увижу его?

А другие?

Странно: я подумал не о маме, не об отце — они оставались жить, пусть и без меня. Но погибнут ребята у ворот ангара. Умрут в больнице дед и герр Киршхофф (я точно это знал!) И кто знает, сколько ещё людей сожрёт разгневанный отпором неизвестный мир, ползущий через аэродром?

А где-то презрительно усмехнётся Торговец — он-то знал... И порадуется Хозяин, так ловко вползший мне в душу... И пыль будет оседать на чердаке с рулевым колесом... И кто знает, что ещё случится, если я сейчас умру в воздухе?!