Про Волгу, берега и годы

Среди физических приборов, собранных в „ульяновской аудитории“, в кабинете старшего преподавателя физики и математики Ильи Николаевича Ульянова, есть такие, которыми несомненно пользовался отец Ленина. Бурный век сохранил их лишь благодаря редкому сте-чению обстоятельств. С 1780 года в этом здании только учились. Старая классическая гимназия стала школой, школа превратилась в институт, люди приходили и уходили, сменялись поколения, а вещи оставались.

На старинном микроскопе сохранился автограф Ильи Николаевича. Но чем подтвердить подлинность, скажем, модели гелиоцентрической системы? Да, она стара, конечно, но ведь ей может быть и девяносто, и восемьдесят, а не сто с лишним.

Игорь Александрович Кирьянов, преподаватель института, осторожно касается модели:

— Пересчитайте планеты. А где Нептун? Значит, модель была изготовлена до того, как астрономы открыли его: не позднее 1846 года.

Игорь Александрович — историк, археолог, автор книги о нижегородском кремле. Это он окончательно доказал, что Кузьма Минин вовсе не Козьма Захарьевич Минин-Сухорук, как много лет утверждали некоторые историки, а сын мелкого солепромышленника из Балахны Мины Анкудинова. Минин, таким образом, не фамилия, а отчество, ставшее позднее родовой фамилией потомков славного нижегородца.

Вместе с многолетним исследователем педагогической деятельности Ильи Николаевича профессором Дмитрием Андреевичем Баликой и другими горьковскими учеными доцент Кирьянов многое сделал и для выяснения неизвестных ранее обстоятельств жизни семьи Ульяновых в Нижнем.

Анна Ильинична вспоминала „казенную квартиру в коридоре здания гимназии из четырех в ряд идущих комнат“, где лучшей была детская. Запомнилась ей также „площадь перед зданием гимназии с бассейном посредине, с мелькающими над ним деревянными черпалками на длинных ручках и окружающими его бочками водовозов“.

Однако долгое время не удавалось установить, где именно находилась описанная Анной Ильиничной квартира: в некоторых окна выходили на бывшую Благовещенскую площадь, но в этих квартирах либо не было четырех комнат подряд, либо они не примыкали к коридору гимназии. Лишь после кропотливого перелистывания архивных дел Кирьянов наткнулся на беглую пометку канцеляриста: план переустройства классов и квартир Нижегородской гимназии отправлен сего числа в Петербург, в департамент путей сообщения и публичных зданий.

Тотчас был послан запрос ленинградцам. Они прислали фотокопию плана, на котором все комнаты были расписаны по фамилиям преподавателей незадолго до переезда Ульяновых в Нижний. Не расписанной оказалась лишь четырехкомнатная квартира на третьем этаже. Значит, только ее мог занимать преподаватель Малинин, которого сменил Илья Николаевич. По плану видно, что к лестнице, ведущей в квартиру на третьем этаже, можно было попасть лишь через длинный коридор второго этажа. Вероятно, этот коридор и вспоминала Анна Ильинична. Правда, на плане — только три комнаты подряд; четвертая, большая, лучшая, которая могла быть детской, действительно выходит окнами на площадь.

Когда Ульяновы покинули Нижний, Анне Ильиничне едва исполнилось пять лет; в этом возрасте память едва ли может сохранить безупречно точный план квартиры.

Кстати, если судить по воспоминаниям популярного в свое время писателя-нижегородца Петра Боборыкина, гимназия — „большое двухэтажное здание, с флюгером на крыше“. Флюгер действительно был, он изображен на чертеже, приложенном к плану, есть он и на старых снимках, но поднимается над зданием, где в центральной части не два, а три этажа. Боборыкин же учился в этой гимназии не один год, казалось бы, должен помнить все до мельчайших подробностей, Алексей Максимович Горький говорил о нем: „Очень наблюдательный“…

Интереснейшая находка, относящаяся к происхождению рода Ульяновых, сделана в Астрахани, однако касается бывшей Нижегородской губернии. О документах, найденных в астраханских архивах, писалось немало, я напомню здесь лишь основное.

Долгое время полагали, что дед Владимира Ильича по отцу Николай Васильевич Ульянов был родом из Астрахани. Но вот научная сотрудница Астраханского архива Римма Николаевна Мостовая, изучая списки помещичьих крестьян, „зашедших“ из разных мест России в Астраханскую губернию, обнаружила запись: „Николай Васильев сын Ульянин, 25 лет, Нижегородской губернии Сергачской округи села Андросова помещика Степана Михайловича Брехова крестьянин“. Ульянин? А может, описка? Или разночтение фамилии?