Про злую мачеху и других...

«Век, — думают, — будет нас Кот благодарить. Уж то-то ему, Коту, в амбаре раздолье! Уж то-то ему в амбаре есть где силушку свою показать!»

Только вдруг слышат: визг в амбаре, писк. Вылетает оттуда наш красавец пулей, хвост трубой, шерсть дыбом, спина баранкой, глаза горят, ровно уголья.

— Это что же такое? — орет. — Это какой же дурак меня в амбар занес? Да ведь там мышей полно!..

И снова дрыхнет Кот на подоконнике, и кто мимо проходит, всяк того Кота жалеет.

А Кот спит. И снится ему, будто он тигр.

ПРО УДИВИТЕЛЬНОЕ ДЕРЕВО

И название-то какое страшное: «Дендрарий»! Вроде бог весть какая заразная болезнь. А на самом деле — ботанический сад.

И сидел в том дендрарии, в беседке под сенью роз и магнолий, Директор и, конечно, составлял отчет.

Он уже все, что касается почек, описал. Какие в отчетном году распустились, какие, наоборот, засохли. И он ужа к клумбам подбирался.

И вдруг приходит из центра бумага. Дескать, наслышаны мы, что во вверенном вам дендрарии произросло Удивительное дерево. Так чтоб под личную вашу ответственность окружить заботой и вниманием.

«Вот морока на мою голову! — думает Директор. — Еще заботой окружать! А работать когда?»

Но он еще надежды не теряет. «А вдруг, — думает, — там, в центре, ошиблись и никакого такого Удивительного дерева во вверенном мне дендрарии не произросло?»

Вылазит он из своей беседки, видит: нет, произросло. И уже вокруг того дерева разные научные работники руками всплескивают, радуются, удивляются, мнениями обмениваются.

Один доктор наук так говорит;

— Ежели на этом дереве надлежащим образом надлежащий сучочек надломить и к тому сучочку надлежащим образом надлежащий краник приладить, то будет из того краника течь сироп, хочешь — вишневый, хочешь — грушевый, хочешь — еще какой…

Другой доктор наук говорит:

— А я еще так полагаю, что при хорошем уходе из него и пирожные можно получать. Надлежащим образом кору вырезай, и будут тебе ароматные и высококалорийные пирожные. Хочешь — с кремом, хочешь — без.

Видит Директор: влип. Хошь не хошь, а окружай заботой. А как ею окружать, заботой этой проклятой?

Что бы у людей спросить — сам стал думать. Четыре дня думал. Придумал.

Позвал мраморных дел мастера, заказал большую мраморную доску. А на той доске велел золотыми буквами высечь: «Дерево Удивительное. Руками не трогать! Штраф 10 рублей!»

Потом подумал, велел еще нуль прибавить. Стал штраф сто рублей. Он так полагал: больше штраф — больше заботы.

И велел ту доску к Удивительному дереву приколотить. И только приколотил, как в раж вошел.

А вдруг с другой стороны посетитель подойдет и доски не заметит?

Велел с другой стороны такую же доску приколотить — и опять недоволен.

«Кто, — думает, — в нашем дендрарии главный нарушитель или, еще точнее, посетитель? Мальчонка, росту малого».

И на уровне мальчоночьих глаз приколотил две доски.

На самой верхушке — на случай, буде заявится в дендрарий великан, так чтобы и тот не мог отговориться незнанием, — две доски приколотил, и только кончил шестую приколачивать, смотрит, а дерево-то и засохло.

Ну, Директор, конечно, не растерялся. Быстренько сочинил объяснительную записку, все шесть досок к ней в качестве оправдательных материалов приложил и отправил малой скоростью в центр. Так они по сей день и идут, и неизвестно, когда дойдут.

Но это еще полбеды.

А вот привелось нам узнать, что в соседнем дендрарии выросло такое же Удивительное дерево и будто туда собираются приглашать консультантом по окружению заботой этого самого Директора.

Вот что страшно.

ПРО АХМЕТА

Будто бы не в нашем царстве, не в нашем государстве жил в стародавние времена один научный сотрудник. Астроном. По имени Ахмет. И будто бы тот Ахмет придумал, как гасить небесные светила. По представившейся чрезвычайной надобности.

Прослушал про это тамошний султан, велел доставить Ахмета пред его ясные очи.

Доставили.

— Ты, — султан спрашивает, — тот самый Ахметка, который якобы умеет гасить небесные светила?

— Тот самый, ваше султанство. Но только не якобы, а на самом деле придумал, как гасить небесные светила по представившейся, конечно, чрезвычайной надобности.

— А ну, — султан говорит, — погаси-ка мне во-о-он то светило!

И ткнул пальцем в небо.

— Ваше султанское величество! — побелел прямо-таки Ахмет. — Зачем понапрасну светила переводить? Ведь только по представившейся чрезвычайной надобности!..

— А мое пожелание — не чрезвычайная надобность?.. Гаси, сукин сын, сию минуту! Или мой меч — твоя голова с плеч!..

Делать нечего. Сбегал Ахмет под конвоем к себе домой за надлежащим инструментом, что-то такое с тем инструментом проделал и докладывает:

— О мудрейший отец и друг всех ученых и мыслителей, погашено светило согласно твоему гениальному указанию.

Задрал султан голову кверху, а звезда как до того светила, так и сейчас горела ровным белым светом.

— Ах ты, — говорит, — вражий сын! Над родным султаном изгиляться вздумал?!. Эй, слуги!..

— Отец и друг! — повалился ему в ноги Ахмэт. — Не вели казнить, вели слово молвить!.. Я тебе все объясню!..

— На том свете объяснишь, подонок!..