Про100шпионы

— Никаких проблем, господин полковник! — по-военному четко произнес Полещук и, взяв дело, привычно направился в комнату отдыха, которую от кабинета отделяла массивная дубовая дверь.

О том, что с материалов на иностранцев советские разведчики делают фотокопии, Шарма, возможно, и догадывался, но разговоров на эту тему никогда не заводил. Полещука это вполне устраивало, и игра «ты не спрашиваешь — я не объясняю» продолжалась со дня их первой встречи.

Более того, чтобы не давать повода агенту заподозрить, что его кабинет превращен советской разведкой в фотоателье, разведчик всегда находился в комнате отдыха до тех пор, пока хозяин сам не напоминал, что время их рабочей встречи истекло.

В этот раз все происходило по расписанному сценарию, но с одной поправкой. Отсняв две пленки, Полещук не удержался и стал выборочно знакомиться с материалами дела. Да и кто удержался бы, окажись на его месте?! Ведь он успел приучить себя к мысли, что доктор — его кандидат на вербовку, и вот тебе раз — Гольдмана разыскивает Интерпол!

Во-первых, это спутало все его карты, а во-вторых, надо быть полным идиотом, чтобы надеяться получить у Центра санкцию на вербовку афериста, находящегося в международном розыске.

Полистав досье и выкурив еще несколько сигарет, Полещук, не дожидаясь напоминания Шармы, сам покинул комнату отдыха.

Непалец, прикончив литровую бутылку «Посольской», мирно посапывал в кресле.

«Приплыли! Гольдман сорвался с крючка, «Чанг» выпал в осадок… — по губам Полещука скользнула саркастическая улыбка. — Если уж мне так не везет с этими двумя — с явным и предполагаемым агентом, — с кем-то ведь должно повезти! Правильно, Леня, у тебя есть еще один боевой патрон в обойме — Фогель… Вернусь в посольство и сразу же отправлю запрос в Центр. Спинным мозгом чувствую, что немец — не просто консул, а та самая темная лошадка, которая вывезет меня на большую дорогу… А пока из Москвы будет идти ответ, надо с помощью «Чанга» добыть максимум информации о характере взаимоотношений двух арийцев. Это, в конце концов, пригодится не только мне, но и непальцу… А что? Вдруг да он с моей помощью станет министром внутренних дел Непала! Тогда орден светит не только ему…

Н-да… Хороший парень, этот Лакшман. Он не просто источник информации, он — кладезь. Но с его страстью к «огненной воде» он не то что без ордена — без погон может остаться, да и меня заодно под монастырь подведет… Так, пора заканчивать эти мудовые рыдания — за дело, Леня!»

Полещук разбудил «Чанга», отдал досье, проследил, чтобы оно было заперто в сейф, и, шутливо погрозив пальцем, пообещал вернуться через пару часов, чтобы согласовать план совместных мероприятий.

* * *

Через неделю пришел ответ из Центра.

Чутье не подвело Полещука. Действительно, Курт Вольфганг Фогель имел отношение к МГБ, но не как агент. Он был кадровым офицером, полковником внешней разведки — Главного управления разведки (ГУР) — и в Катманду возглавлял резидентуру, действующую с позиции посольства ГДР. Должность начальника консульского отдела — его официальное прикрытие.

В отношении доктора Бруно Гольдмана Центр сведениями не располагал.

«Значит, — пришел к выводу Полещук, — доктор не является объектом оперативной разработки ГУР. Полковник держит австрийца на коротком поводке по двум причинам: либо он использует его как «дойную коровку» для пополнения своего бюджета, либо намерен привлечь его к негласному сотрудничеству…

Хотя одно другому не помеха, а выигрывать у своего секретного помощника, не важно, настоящий он или предполагаемый, оператор просто обязан. Всегда и во всем. В том числе и за ломберным столом, чтобы утвердиться в его глазах и подчеркнуть свое превосходство.

Нельзя ни в чем проигрывать своему агенту, ибо недаром сказано, что ни один камердинер не видит героя в своем хозяине.

Стоит только однажды показать зависящему от тебя человеку свою слабость, даже если это будет карточный проигрыш, — все, пиши пропало. Сразу можно расставаться с агентом, потому что ведущее положение уже ничем не восстановить…

Странно другое — почему Гольдман, владея гипнозом, не использует его против консула, а позволяет ему постоянно себя обирать?! Почему он так благоговеет перед Фогелем? Неужели так сильна его любовь к этому старому змию?.. Впрочем, есть еще одно, чисто гипотетичное, объяснение привязанности: компромат. Компрометирующие материалы, которыми полковник Фогель наверняка располагает в отношении Гольдмана!»

Глава девятая. Смерть прячется в холодильнике

Первое, что поразило Полещука, когда они проникли с Шармой на виллу доктора, — это стерильная чистота помещений и почти полное отсутствие мебели. Складывалось впечатление, что это — не жилое помещение, а многопрофильная мини-клиника.

В одной из комнат стояло огромное гинекологическое кресло, за дверцами стеклянных шкафов устрашающе поблескивал специальный медицинский инструментарий.

Вторая комната была приспособлена под зубоврачебный кабинет, на стенах которого к тому же висели таблицы для определения остроты зрения.