Проблема для некроманта

– Непременно нужно целовать. Вот так… – Его губы накрыли мои, но едва я начала отвечать, он отстранился, заставив меня разочарованно вздохнуть. – Вот здесь, – Он спустился поцелуями вдоль шеи, прошелся языком, заставив меня запрокинуть голову, задыхаясь. – И здесь. – Винсент прихватил ртом вершинку груди, и я застонала, уже не особо заботясь, слышно ли нас вознице.

– … И здесь. – Его рука легла мне на низ живота, я подалась навстречу, раскрывая бедра и отчаянно жалея, что нас разделяет ткань. – Но это – дома, – мурлыкнул муж мне на ухо. – Как нормальные люди.

– Ты издеваешься? – простонала я.

Он широко улыбнулся, выпрямляясь.

– Как я могу? Просто выполняю настоятельную просьбу моей дорогой жены.

Я выругалась.

– А если я настоятельно попрошу убить себя об стену?

Он улыбнулся еще шире.

– Я же не обещал выполнять любые просьбы.

Я фыркнула и демонстративно пересела на сиденье напротив. Винсент рассмеялся. Хиханьки ему! Может, я разобиделась насмерть! Я сложила руки на груди и вздернула нос. Он хмыкнул, а потом вдруг в одно мгновение оказался рядом. Обнял – я рыпнулась и тут же обмякла, прижимаясь к его плечу. Невозможно было злиться на него по-настоящему.

– Не сердись, – прошептал он, целуя меня в макушку. – Я хочу чувствовать не только твое тело, а как ты отзываешься всем существом, и знать, что ты слышишь, как сильно я тебя жажду. Но если я сниму экран сейчас, боюсь, неуместные желания одолеют и кучера.

– И оказавшихся не в то время не в том месте прохожих? – расхохоталась я. – Тогда поехали домой.

– Мы едем к модистке.

Нет, он определенно издевается! Я возмущенно уставилась на мужа.

– Я не хочу, чтобы еще кто-то оскорбил тебя, приняв за прислугу. – ответил он.

– Меня это не оскорбляет, – пожала я плечами. – Я всю жизнь зарабатывала сама, не чураясь грязной работы. Так что…

– Но эти люди думают, что оскорбляют, и я хочу заткнуть им рты. А еще – чтобы у твоей красоты была достойная оправа – как у настоящей драгоценности.

– Льстец. – И все же невозможно было не улыбнуться, увидев его улыбку.

– Да и сколько можно ходить в одном и том же платье, не имея ничего на смену?

Вот это больше похоже на правду, но полдня меня явно не спасут. Я хочу домой. Глупо, иррационально: не так уж я и устала, да и постель вполне может подождать, не настолько я оголодала с последнего раза. Так чего я раскапризничалась точно ребенок?

– Я очень ценю твою заботу, правда. – Может, все-таки получится отвертеться? – Но я умею шить и знаю, что платье за день не сделать. Так что какая разница, сегодня или завтра?

На машинке наше, современное платье с простым кроем еще можно сшить за день. Но то, что тут носили университетские дамы… Это не просто платья, а настоящие произведения искусства, с длинными пышными юбками – хорошо хоть не на кринолине – покрытые вышивкой, бисером, кружевом… тоже ведь не машинным.

– За день? За полчаса-час.

– Но… – До меня, наконец, дошло. – Бытовая магия?

– Да. Дольше всего – выбирать крой и снимать мерки.

Винсент мимолетно нахмурился, и я поняла, что ему приходилось за этим наблюдать, и радости от созерцания, как дама выбирает фасон, муж не испытывал. Я представила, с каким лицом он ходил бы за спутницей по современному торговому центру – и едва не рассмеялась.

Правда, хорошего настроения хватило ненадолго.

– Наверное, выбирать в самом деле придется долго. Я же не знаю, что здесь носят. Разве что с модисткой посоветоваться.

– Советуйся сколько угодно. Я тебе не помощник, но госпожи Корси отличный вкус.

Я кивнула, отгоняя мысль о женщинах, с которыми он ездил к этой портнихе раньше. Сколько я ни твердила себе, что женился-то он на мне, чудище с зелеными глазами все же проснулось, вгрызлось в нутро, довольно урча. Как же мне надоело, что меня постоянно сравнивают с его бывшими!

Бывшей… Которая, хоть и стерва редкостная, умеет себя подать. Рядом с ней я чувствую себя замарашкой, а сравнивать нас будут еще долго – пока скандал, вызванный скоропостижной женитьбой Винсента, не утихнет окончательно. Нескоро. Очень нескоро.

Чтобы переключиться, я спросила:

– А часто бывает, когда наутро после первой ночи новобрачные решают, что в храме им делать нечего?

– Не часто. Потому что в глазах людей это будет означать, что либо невеста оказалась недевственной, либо мужчина – неспособным, гм… причем настолько, что женщина не захотела позволить ему исправить впечатление.

Я ойкнула.

– Я же не знала… я не хотела тебя подставить!

Винсент расхохотался.

– Учитывая, что монахом я не был… – Он осекся. Добавил, все еще посмеиваясь: – Словом, во мне бы не усомнились. С тобой – другое дело.

– А почему ты мне не сказал сразу?

– Чтобы ты не решила, будто я пытаюсь тебя запугать.

– Я бы никогда… – А ведь на самом деле велика вероятность, что именно так бы я и подумала, и уперлась назло всему миру. Кому бы было хуже в итоге?

От дальнейших невеселых размышлений о собственном дурном характере меня избавила очень вовремя остановившаяся карета.