Проблема с Джейн

В гостиной царили чистота и полный порядок; все было на своих местах, как и в то утро, когда она уезжала: ковер, телевизор, видеомагнитофон. Она прошла в свою комнату. Компьютер и принтер стояли на письменном столе, как всегда, под чехлами. Открыв комод, она убедилась, что цепочка, подаренная ей Элом, — ее единственное золотое украшение, — была на месте. Неслыханная удача! Какой же надо быть рассеянной, чтобы не закрыть дверь на верхний замок!

Через неделю, в один из солнечных дней, она столкнулась в дверях библиотеки Голденера с Норманом Бронзино, который как раз выходил оттуда. Оба, приятно удивившись, одновременно воскликнули:

— Привет!

Загорелый, в солнцезащитных очках, Бронзино выглядел от силы лет на пятьдесят. Его светло-коричневый пиджак и голубая рубашка были ему очень к лицу. И никакой бабочки.

— Как провел лето? — спросила она.

— Хорошо. Очень продуктивно.

Он придерживал массивную деревянную дверь, уступая ей дорогу.

— Я не тороплюсь. Хочешь, провожу тебя?

— Хорошо. Я иду в Центр.

Они спустились по Гарден-стрит. Норман только что вернулся из Нентакета.

— Как у тебя дела в семье?

Он нахмурил брови.

— Все не так просто. Дети приняли сторону матери — это естественно.

— Ты…?

— Да. Мы с Бет разводимся.

Джейн даже не знала имени его жены.

— Сочувствую.

— Это самый хороший выход. Уже годы, как мы без конца ругаемся. Бет недовольна своей работой, а так как я ничем не могу ей помочь, она вымещает злость на мне. Это невыносимо. Я ждал, когда наш последний ребенок, Александр, закончит лицей.

Джейн покачала головой, не зная, что и сказать. Вид у Бронзино был далеко не печальный. Здесь явно замешана более молодая женщина. Вдруг его глаза заблестели и он воскликнул:

— Я написал роман.

— Вот как!

— Это роман о Древней Греции, — продолжил он с каким-то детским воодушевлением. — Действие происходит в Афинах, во втором веке до нашей эры. Я описываю важный момент в моей жизни, когда мне было двадцать четыре и я провел один год в Париже, как раз до женитьбы на Бет.

— Роман о Древней Греции?

Он рассмеялся.

— Да. Прошлой весной декан факультета классической филологии читал в Центре лекцию о билингвизме в эпоху Древнего мира. Греки, поверженные римлянами, презирали последних. Греческий был языком образованных людей, лучших представителей общества, латинский же — языком бедных. То же самое происходит сейчас с французским и английским языками, и точно так же сегодня французы относятся к американцам: побеждены, но тем не менее уверены в своем превосходстве! Это навело меня на мысль воспользоваться собственным опытом и сделать главным героем молодого римлянина, который приехал на год в Афины. Никто меня не узнает, а я смогу сказать все, что хочу. Кстати, в романе полно секса.

Он засмеялся. Джейн покраснела. Его поведение изменилось. Интересно, из-за чего: развода или романа? Они подошли к Центру Крамера — зданию, построенному в неоготическом стиле из красного кирпича. Бронзино потянул на себя тяжелую темную деревянную дверь, покрытую лаком. Еще минута — и он исчезнет. Джейн решила действовать напрямик:

— Давай пообедаем или поужинаем на этой неделе.

— С удовольствием.

На этот раз никаких «но». Она вздохнула с облегчением.

— Когда ты свободен?

На этот раз он не стал доставать из внутреннего кармана пиджака записную книжку в черном кожаном переплете с позолоченными инициалами «Н.Б.».

— В любое время. Я только что вернулся и пока ничего не запланировал.

— Завтра вечером, устраивает?

— Почему бы и нет! Где?

— У меня.

— У тебя?

Она покраснела, готовая пойти на попятную.

— А тебя это не слишком обременит?

— Да нет! Все будет очень просто.

— Ты где живешь?

— Тут, недалеко. — Она указала пальцем направление. — Линден-стрит, дом № 204, как раз на пересечении с Элмонд-стрит.

— В самом деле, недалеко. В котором часу?

— В семь.

— Прекрасно. Я принесу вино.

Джейн медленно положила последнюю страницу на стопку прочитанных листов слева от рукописи.

По мере того как она читала, в ее памяти воскресали давно забытые события. Круиз на немецком пароходе… Совершенно незначительный эпизод, не оставивший ни малейшего следа в ее жизни. Но, может, так и должно быть, чтобы человек расставался со своим прошлым, как змея, сбрасывающая кожу?

Только два человека могли знать все эти подробности: Норман и Эллисон.

Эллисон и Джейн дружили пятнадцать лет. С тех пор как девять лет назад Эллисон и Джон переехали жить на Западное побережье, они перестали встречаться, однако поддерживали дружеские отношения по телефону и по электронной почте. Эллисон знала довольно много, чтобы написать роман под названием «Проблема с Джейн».

Но Эллисон ненавидела писать. Более того, трудно было представить, что, разрываясь между тремя детьми и адвокатской практикой, она могла найти время описать биографию своей лучшей подруги и потом, ради удовольствия, преподнести ее ей на золотом блюдечке.

Тогда Бронзино?