Проблема сакрализации войны в византийском богословии и историографии

По-видимому, этот автор, как и многие ромеи, считает справедливость одним из важнейших атрибутов Всевышнего, условием гармоничного существования мира и, соответственно, хорошего государства. Она должна проявляться во всех сферах общественной жизни, и уважение к ней должно быть присуще любому представителю власти, причем не только у ромеев, но и у других (по крайней мере соседних) народов.

Поэтому справедливость не может и не должна восприниматься специфичной «военной добродетелью». Соблюдение ее принципов дает стратигу, равно как и любому другому государственному деятелю — от секретаря местного архонта до императора, лишь право занимать свою должность, а победы в битве он должен добиваться своим разумом, хитрыми уловками, мужеством и, конечно же, постоянными горячими молитвами и верой в истинного Бога.

Эта мысль нашла отражение и в «Тактике Льва» — своеобразной военной энциклопедии, собравшей воедино достижения византийской полемологической мысли к рубежу ІX-X веков. В ней встречаются как сюжеты, почерпнутые автором в литературе предшествующих эпох, так и вполне новые мотивы.

Так, предписывая стратигу позаботиться об учреждении в войске службы т.н. кантаторов, призванных воодушевлять стратиотов перед сражением, автор приводит и краткое содержание такой речи: «Самое первое, что заслуживает вознаграждения, это верность Господу и благодеяния, оказываемые императору (преуспеяние в этом выше всего остального), что каждый ходит под Богом, проявляя любовь к Нему и к любому из живущих, к братьям по вере, к женам и детям, если они есть, к отечеству. Следует также сказать, что останется вечной память о тех, кто отличился в сражениях за свободу своих братьев, что со стороны врагов такая война противна Богу, что мы, располагая благоволением Бога, обладаем преимуществом в войне, а они, действуя против Его воли, не пользуются Его доверием»[257].

Лев следует вполне традиционным клише, которые неоднократно встречались в византийской историографии и полемологической литературе — апелляция к чувству долга перед Богом и земными правителями, любви к Родине и своей семье. Примечательно, что тема справедливости, почти всегда занимавшая в таких речах одно из важнейших мест, упомянута здесь последней и носит скорее вспомогательный характер.

Тем не менее нельзя сказать, что она совсем потеряла свое значение. Чрезвычайно многогранной является следующая сентенция, напрямую относящаяся к этому концепту: «Готовясь к войне, прежде всего заранее предусмотри, чтоб причина этой войны была законной, и не обращай против врагов неправедную силу до тех пор, пока они со свойственным им нечестивым обычаем развязывая войны, не нападут на нашу территорию первыми»[258].

Ее первая часть вполне понятна — перед началом военных действий надо позаботиться о том, чтобы ее причины были справедливы. Эта мысль постоянно мелькает на страницах военных руководств, от античности до наших дней. Солдат, не уверенный в справедливости своих действий, будет плохим воином.

Вторая же вызывает недоумение. Лев VI дает принципиально ошибочный с позиции военной науки совет оставить в руках врага стратегическую инициативу и фактически поставить свои пограничные территории под угрозу разорения. Пока весть о вторжении врагов дойдет до столицы, пока будут собраны силы, и ромейская армия доберется до театра военных действий, защищать там будет уже нечего.

В.В. Кучма, комментируя этот фрагмент, считает такой подход вынужденным следствием состояния византийской армии, оказавшейся на рубеже IX-X веков в состоянии кризиса[259]. Т.е. Лев, понимая слабость своего войска, предлагает сосредоточиться на отражении лишь по-настоящему крупных угроз, оставив без внимания мелкие вторжения. Такой подход мог сэкономить силы государства для защиты крупных городов, но оставлял без защиты жителей мелких селений, расположенных, по своему несчастью, в приграничном районе.

Однако, на наш взгляд, этот вывод нельзя назвать правильным. Важно иметь в виду, что в это время период военных поражений и внутренней нестабильности уже закончился, и наступило новое возрождение могущества империи. Да и замысел трактата вовсе не состоял лишь в том, чтобы дать указание стратегам на ближайшую пару десятилетий.

Лев Мудрый долго и старательно работал над трактатом с целью создать универсальное руководство для полководцев, без жесткой привязки к конкретному театру военных действий, которое должно было оставаться актуальным на протяжении долгого времени. По этой же причине в тексте мало топонимов, существенно редуцированы, по сравнению с тем же «Стратегиконом», описания враждебных народов и т.п.

Византийские полководцы предшествующих эпох, как следует из исторических повествований, довольно часто устраивали превентивные акции, направленные на «зачистку» соседних земель в тех местах, где граница оставалась стабильной на протяжении долгого времени (например, на Дунае). Об этих действиях весьма эрудированный император не мог не знать.