Проблема сакрализации войны в византийском богословии и историографии

Освободитель Константинополя от латинян, Михаил VIII Палеолог, использовал печать, на которой изображен держащим двумя руками над головой икону Богоматери Одигитрии, которая предшествовала ему во время триумфального возвращения в столицу.

Бывали и крупные военные неудачи, так, после поражения Романа Аргира под Алеппо в 1030 году арабы разгромили его лагерь, но в этот раз икону, «которую ромейские василевсы обычно везут с собой в походах как предводительницу и охранительницу всего войска»[449], удалось спасти. А вот в 1203 году, во время драматичных событий осады Константинополя крестоносцами, отряд Алексея Мурзуфла, попытавшийся остановить Балдуина Фландрского, был обращен в бегство, а икона, «которую римские цари обыкновенно брали с собою в сражение»[450], досталась врагам.

Вопрос, о какой именно иконе (или иконах) идет речь, вызывает споры современных исследователей, называющих несколько вариантов: Одигитрию, Оранту, Епискепсис-Знамение и Никопею. Хотя, возможно, императоры использовали свои личные (или родовые) иконы Богородицы. К тому же в походы могли брать и списки тех или иных почитаемых образов[451]. В любом случае очевидно, что идея иконы Приснодевы как воинской реликвии-палладия была представлена в Византии довольно четко.

Эти мотивы оказались значимыми не только для Византии, но и для других государств Восточной Европы, в частности, и для Руси. С.С. Аверинцев так комментирует общеправославный смысл почитания Богородицы в связи с известным сюжетом о битве израильтян с амаликитянами (Исх. 17:10-13):

«В свете этого эпизода, популярного в средние века и служившего ветхозаветным прообразом позы Оранты, становится понятным, какого рода молитва изображена в знаменитой киевской мозаике. Эта молитва — многотрудное духовное воинствование “за други своя”, “духовная брань”, воински-непреклонное “дерзание” перед Лицом Бога, напряжение теургической силы, от которого должны расточиться видимые и невидимые, телесные и бесплотные враги города и народа. Целую вечность не опускающая своих воздетых рук Оранта есть поистине “Воевода” для своих людей, самоотверженно принимающая на себя воинский труд заступничества за них, как Моисей принимал на себя бремя своего народа»[452].

Примечательно, что в поздние века, как указывает иер. Иоанн (Рахманов), после переселения императоров из Большого дворца во Влахернский, произошло и заметное возвышение значимости Влахернского храма Богородицы. Таким образом, этот храм стал как бы замещать Св. Софию в основных церемониях столицы[453]. Это не могло не отразиться в существенном повышении значимости культа Богородицы как главной Защитницы Константинополя. Именно поэтому уничтоживший этот храм пожар 1434 года был воспринят как предшественник скорой гибели всего города и самой Византии.

В тесной связи с чтимыми иконами находятся знамена, имевшие помимо чисто военного еще и сакральное значение. На ромейских знаменах часто изображали Св. Крест, Лики Христа, Богородицы, различных святых (особо почитаемы в этом ключе были Димитрий Солунский, Георгий Победоносец, Феодор Тирон и Федор Стратилат, Прокопий, Меркурий, Евстратий и некоторые другие) или символы, им принадлежавшие. Начало этому было положено самим императором Константином, сделавшим Лабарум своим личным знаменем.

Евсевий Кесарийский описывает его внешний облик: «На длинном, покрытом золотом копье была поперечная рея, образовавшая с копьем знак креста. Сверху на конце копья неподвижно лежал венок из драгоценных камней и золота, а на нем символ спасительного наименования: две буквы показывали имя Христа, обозначавшееся первыми чертами, из середины которых выходило “Р”… Потом на поперечной рее, прибитой к копью, висел тонкий белый плат — царская ткань, покрытая различными драгоценными камнями и искрившаяся лучами света. Часто вышитый золотом, этот плат казался зрителям невыразимо красивыми, вися на рее, он имел одинаковую ширину и длину. На прямом копье, которого нижний конец, был весьма длинен, под знаком креста, при самой верхней части описанной ткани, висело сделанное из золота грудное изображение боголюбивого василевса и его детей. Этим-то спасительным знаменем, как оборонительным оружием, всегда пользовался василевс, для преодоления противной и враждебной силы, и приказал во всех войсках носить подобные ему»[454].