Проблема SETI

Я вижу его расстроенную физиономию. Вижу, как он бредет с переговорного пункта, убитый этой новостью (рядом с ним понуро бредет Вовка). Выходит на шоссе, проходит по мосту над вонючим ручьем (когда-то это было романтическое место — Коктебель), ничего вокруг не замечая.

Мне вдруг становится ужасно жалко его. И его, и Вовку. Два покинутых ребенка — маленький и взрослый.

Опять я реву весь вечер. Нет, не могу я так: я здесь, а они там — два самых близких, самых родных мне существа. Но что же делать? Брать билет и лететь обратно? Нет, я не выдержу всей этой мороки — ехать за билетами, потом — в аэропорт, потом — из аэропорта… Мне надо мгновенно перенестись к ним туда, обнять их обоих, утешить, растормошить…

Все-таки ехать или не ехать? Глупая бабья привычка: подменять слезами тяжелое решение.

Постепенно, однако, решение все же созревает. Нет, не это, другое. Не возвращение в Коктебель. Вы скажете, что я сумасшедшая, что я дура. Да, я такая и есть, но я ничего не могу с собой поделать.

* * *

Дверь знакомого кабинета. На этот раз я без труда с нею справляюсь. Рыбников поднимается мне навстречу.

— Рад вас видеть, очаровательная Лидия Сергеевна. Вы составляете такой приятный контраст с этими унылыми казенными стенами. Что привело вас вновь сюда?

— Видите ли, вы, наверное, будете удивлены, зачем я к вам пришла…

— Нисколько, Лидия Сергеевна, нисколько. Я ведь уже сказал вам в прошлый раз, что меня невозможно удивить…

— Я хотела бы вас просить, чтобы вы все-таки напечатали анкету…

— Гм… Просьба действительно… Удивительная… В прошлый раз, вы, кажется, желали скорее обратного, если я вас правильно понял…

— Да, но теперь, поразмыслив хорошенько… Одним словом, я прошу вас ее напечатать.

— Вы, конечно, понимаете, дражайшая Лидия Сергеевна, что я готов пойти на все, чтобы выполнить любую вашу просьбу. Ваша просьба — для меня закон. Но тут, увы, я сделать ничего не могу. Высшее начальство распорядилось печатать рецензию. Дескать, бестселлер и все такое прочее. Пути к отступлению, как говорится, отрезаны, мосты сожжены.

— Но разве вы не можете переубедить начальство?

— Какие у меня аргументы? То, что некая прекрасная дама просит меня об этом, — это для начальства еще не аргумент. Кстати, почему вы все-таки решили, что для вашего семейного благополучия будет лучше, если эта анкета все же увидит свет? Насколько я понимаю, будет только хуже. Сейчас ваш муж поддерживает контакт с внеземными цивилизациями исключительно через своих ближайших знакомых. А эта публикация значительно расширит его возможности. Он получит стратегический плацдарм для решающего наступления на ВЦ. Если вам не жалко ваших близких, ваших детей — они у вас есть? — пожалейте хотя бы ни в чем не повинных инопланетян.

Эти его бесконечные шуточки кого угодно могут утомить. Но ничего, переживем и это.

— Видите ли, Юрий Александрович, я все обдумала. Я признаюсь, что в этом деле я преследую прежде всего корыстные семейные интересы. Но поскольку вам-то в общем-то все равно — печатать или не печатать, — в равной степени вы готовы поступить и так, и этак, я и считаю, что моя корыстная просьба не выглядит чересчур наглой и дерзкой. Что же касается моих семейных интересов, мне кажется, было бы все-таки лучше, если бы вы напечатали анкету. Понимаете, иначе Виктор будет продолжать искать другие пути. Он не успокоится, я его знаю. Кто скажет, сколько еще это протянется? А так напечатаете, разберетесь в ответах — и точка. Хорошо бы еще было, если бы большинство читателей вам ответило, что все эти разговоры о ВЦ — просто бессмысленная блажь. Но это уже так, мое личное пожелание.

Здесь читатель, наверное, решит, что я кривлю душой, объясняя, почему я изменила свое отношение к анкете. Да в общем-то так оно и есть. Но не могу же я признаться этому Рыбникову, что мне просто жаль Виктора. Смертельно жаль. Что со вчерашнего вечера, с момента нашего телефонного разговора он так и стоит у меня перед глазами — в растерянности бредущий по пыльному, прокаленному солнцем поселку.

Но Рыбников непреклонен:

— После вашей вдохновенной речи, уважаемая Лидия Сергеевна, я действительно лучше стал понимать мотивы ваших действий. Но аргументов, с помощью которых я мог бы склонить в вашу пользу свое начальство, у меня не прибавилось.

— Господи, ну скажите вашему начальству что-нибудь. Вам ведь лучше известно, что говорят в таких случаях — когда хотят отстоять какой-то материал. Мне же достаточно того, что вы меня понимаете.