Проблема Спинозы

— Я так огорчен, что даже сидеть не могу! Пусть наши встречи очень редки, но твое присутствие в моей жизни мне необходимо как воздух. Мысль о том, что мы распростимся навсегда, — это такой удар, такая потеря — у меня нет слов, чтобы выразить это! И в то же время любовь к тебе поднимает иные вопросы. А опасности? И как вы будете жить? Разве на Кюрасао до сих пор нет синагоги и евреев? Как они примут вас?

— Опасность всегда бывает там, где есть евреи. Нас всегда притесняли — если не христиане или мусульмане, то наши собственные старейшины. Амстердам — единственное место во всем Старом Свете, которое дает нам некоторую степень свободы, но многие уже предвидят ее конец. Множество врагов набирает силу: война с Англией окончена, но, скорее всего, мир установился лишь ненадолго; Людовик XIV угрожает нам, а наше собственное либеральное правительство не сможет долго противостоять голландским оранжистам[116], которые хотят установления монархии. Неужели ты не разделяешь эти опасения, Бенто?

— Разделяю, конечно! И до такой степени, что отложил работу над «Этикой» и теперь пишу книгу о своих богословских и политических взглядах. Религиозные авторитеты имеют влияние на правительства и теперь настолько сильно вмешиваются в политику, что их необходимо остановить. Мы должны держать религию и политику отдельно друг от друга.

— Расскажи мне побольше о своей новой книге, Бенто.

— Б`oьшая ее часть — это старые задумки. Помнишь критику Библии, которую я излагал тебе и Якобу?

— Каждое слово.

— Теперь я излагаю ее на бумаге и включу в текст все эти аргументы и еще намного более — столько, чтобы любой разумный человек начал сомневаться в божественных источниках Писания и в конечном счете пришел к пониманию, что все происходит в соответствии с универсальными законами Природы.

— Так, значит, ты собираешься опубликовать те самые идеи, которые навлекли на тебя херем?

— Давай обсудим это позже. А сейчас, Франку, вернемся к твоим планам. Это важнее.

— Мы все вернее приходим к убеждению, что наша единственная надежда — Новый Свет. Один из наших — купец — уже побывал там и выбрал землю, которую мы выкупили у голландской Вест-Индской компании. И — да, ты прав, там уже есть устоявшаяся еврейская община. Но мы будем жить на противоположном берегу острова, на собственной земле, станем учиться фермерствовать и создадим другой тип еврейской общины.

— А твоя семья? Как они воспринимают этот переезд?

— Моя жена Сара согласна ехать, но только при определенных условиях.

— Условия? С каких это пор еврейская жена может диктовать условия?! И что это за условия?

— Сара — сильная женщина. Она согласна ехать, только если я соглашусь воспринимать всерьез ее мнение о том, как изменить взгляды иудаизма в отношении женщин.

— Что я слышу — не могу поверить! «Отношение к женщинам?» В жизни не слышал подобной чепухи!

— Она просила меня обсудить с тобой как раз эту тему.

— Ты разговаривал с ней обо мне? Я думал, тебе приходится держать в секрете наше общение даже от нее.

— Она изменилась. Мы оба изменились. У нас нет секретов друг от друга. Можно, я процитирую тебе ее слова?

Бенто с опаской кивнул.

Франку прокашлялся и заговорил тоном выше:

— Господин Спиноза, согласны ли вы, что это справедливо — что с женщинами во всех отношениях обращаются как с низшими созданиями? В синагоге мы должны сидеть отдельно от мужчин и на худших местах, и…

— Сара, — перебил Бенто, немедленно включаясь в игру. — Конечно же, вы женщины, и ваши похотливые взгляды должны быть отделены от нас! Разве хорошо отвлекать мужчин от Бога?

— Я точно знаю, что она ответит, — заявил Франку и, подражая жене, продолжал: — Вы имеете в виду, что мужчины подобны скотам в постоянной охоте и их сбивает с рациональной мысли одно только присутствие женщины — той самой женщины, с которой они спят бок о бок каждую ночь? И одно только зрелище наших лиц отвлекает их любовь от Бога? Можете вы себе представить, каково это для нас?

— О, глупая женщина, конечно, вас надо убирать с наших глаз долой! Присутствие ваших соблазнительных очей, ваши трепещущие веера и легкомысленные реплики препятствуют религиозным размышлениям.

— Значит, если мужчины слабы и не могут сохранять сосредоточенность, это вина женщины, а не их собственная? Мой муж рассказывал мне, что вы говорили, будто не существует ничего хорошего или плохого — только наши аффекты наделяют вещи этими качествами. Разве не так?

Бенто неохотно кивнул.

— Так, может быть, это аффекты мужчины нуждаются в наставлении? Может быть, мужчинам следует носить конские шоры, вместо того чтобы требовать, чтобы женщины прикрывались вуалью? Я ясно выражаюсь или мне продолжить?

Бенто хотел было подробно ответить, но остановился и, качая головой, проговорил:

— Продолжай.