Проблема Спинозы

Вскоре Альфреду было поручено редактировать основную часть статей, предлагаемых для газеты. Не прошло и нескольких недель, а его красный карандаш уже летал с быстротой молнии, когда он сноровисто правил стиль и добавлял выразительности статьям других авторов. Альфред был счастлив: у него не только был превосходный учитель — он стал единственным «выкормышем» Дитриха. Однако вскоре этому придет конец. «Молочный братец» Альфреда был уже на подходе — «братец», которому предстояло поглотить все внимание Дитриха.

Перемены пришли в движение несколькими неделями позже, в сентябре 1919 года, когда Антон Дрекслер, тот самый человек, который приветствовал Альфреда в рядах общества «Туле», появился в редакции необычайно взволнованный. Дитрих уже собирался закрыть дверь своего кабинета для личной беседы, когда Дрекслер, испросив разрешения у Дитриха, поманил Альфреда за собой.

— Альфред, позвольте ввести вас в курс дела, — начал Дрекслер. — Вы, я уверен, знаете, что в скором времени после нашей первой встречи в «Туле» несколько наших членов основали новую политическую организацию — Немецкую рабочую партию. Помнится, вы были на одной из первых ее встреч в малом составе. Но теперь мы уже готовы расширяться! Мы с Дитрихом хотим пригласить вас на следующую встречу и просим написать передовицу о нас. Партий вокруг — легион, и нам необходимо громче заявить о себе.

Альфред, бросив взгляд на Эккарта, чей резкий кивок удостоверил, что это приглашение — больше чем просто предложение, ответил:

— Я непременно буду на следующей же встрече.

Дрекслер, вполне удовлетворенный, жестом показал

Альфреду поплотнее закрыть дверь кабинета и уселся на стул.

— Итак, Дитрих, думаю, мы нашли того самого, кого ты ждал! Давай я тебе расскажу. Ты, конечно, помнишь, что когда мы решили превратить нашу партию из дискуссионного общества в активную политическую силу с открытыми митингами, нам пришлось подать военному командованию прошение о разрешении? И что нас известили о том, что военные наблюдатели будут периодически посещать наши митинги?

— Помню — и полностью одобряю это правило. Необходимо держать коммунистов в узде.

— Итак, — продолжал Дрекслер, — на встрече на прошлой неделе, где наших было человек 25–30, появился — с опозданием — какой-то неотесанный с виду, скверно одетый человек и уселся в заднем ряду. Карл, наш охранник и вышибала, шепнул мне, что он — армейский наблюдатель, переодетый в гражданское, и что его видели и на других политических митингах, в театрах и клубах. Он там высматривает опасных агитаторов.

Дрекслер перевел дух.

— В общем, этот наблюдатель — фамилия его Гитлер, он армейский капрал, но через несколько месяцев уходит в запас — все время сидел молча, слушая, как главный оратор толкал скучнейшую речь о необходимости уничтожения капитализма. Но потом, когда началось обсуждение, дело пошло поживее. Кто-то из аудитории произнес пространную реплику в пользу этого дурацкого плана по отделению Баварии от Германии и слиянии с Австрией в Южногерманское государство, с которым все так носятся. Представляешь, этот Гитлер вдруг пришел в неистовство, вскочил на ноги, выбежал вперед и разгромил в пух и прах эту идею — как предложение, которое намеренно ослабляет Германию! Он несколько минут поносил на чем свет стоит врагов Германии — тех, кто якшается с версальскими преступниками, пытающимися погубить нашу страну, разобщить нас, лишить нашего славного наследия, и так далее. Это была дикая истерика, и он был похож на безумца, который вот-вот потеряет всякий контроль. Аудитория заволновалась, всем стало неловко, и я уже совсем собрался было попросить Карла выдворить его — медлил только потому, что… ну, он же все-таки армейский представитель. Но в этот момент он, словно догадавшись, о чем я думаю, взял себя в руки, вновь обрел сдержанность и произнес 15-минутную ошеломительную речь экспромтом — просто высший класс! В содержании — ничего оригинального. Его взгляды — антиеврейские, промилитаристские, антикоммунистические — параллельны нашим собственным. Однако изложение было потрясающим! Через несколько минут все в зале — я точно тебе говорю, действительно все до единого — были зачарованы, загипнотизированы его мечущими молнии голубыми глазами и каждым его словом. У этого человека настоящий дар! Я понял это мгновенно, после митинга догнал его и подарил ему свой памфлет «Мое политическое пробуждение». А еще я дал ему визитную карточку и пригласил связаться со мной, если он захочет побольше узнать о партии.

— И?.. — выжидающе произнес Эккарт.

— Ну, он приходил ко мне вчера вечером. Мы долго разговаривали о целях и планах партии, и теперь он — наш, членский билет номер 555. Будет выступать с речью, обращенной к партийцам, на следующем митинге!

— Пятьсот пятьдесят пять? — перебил Альфред. — Потрясающе! Когда же партия успела так вырасти?