Проблема Спинозы

— По произволению ангелов и приговору святых мы отлучаем, отделяем и предаем осуждению и проклятию Баруха Эспинозу с согласия синагогального трибунала и всей этой святой общины перед священными книгами Торы с шестьюстами тринадцатью предписаниями, в них написанными, — тому проклятию, которым Иисус Навин проклял Иерихон, которое Елисей изрек над отроками, и всем тем проклятиям, которые написаны в книге законов.

Стоя в мужской половине конгрегации, Габриель поискал глазами среди женской половины Ребекку, пытаясь оценить ее реакцию на яростное проклятие, предававшее анафеме их брата. Габриелю и прежде случалось присутствовать при провозглашении херема, но ни один из них не отличался такой жестокостью. Потом все стало еще хуже.

Рабби Абоаб продолжал читать:

— Да будет он проклят и днем и ночью, да будет проклят, когда ложится и встает; да будет проклят и при выходе и при входе! Да не простит ему Адонай, да разразится его гнев и его мщение над человеком сим, и да тяготеют над ним все проклятия, написанные в книге законов! Да сотрет Адонай имя его под небом и да предаст его злу, отделив от всех колен Израилевых со всеми небесными проклятиями, написанными в книге законов! Вы же, твердо держащиеся Адоная, нашего бога, все вы ныне да здравствуйте!

Когда рабби Абоаб отступил, рабби Мортейра снова шагнул вперед и обжег взглядом конгрегацию, словно стараясь взглянуть в глаза каждому ее члену, а потом медленно, подчеркивая каждый слог, провозгласил отлучение:

— Предупреждаем вас, что никто не должен говорить с ним ни устно, ни письменно, ни оказывать ему какие-либо услуги, ни проживать с ним под одной крышей, ни стоять от него ближе, чем на четыре локтя, ни читать ничего, им составленного или написанного!

Рабби Мортейра кивнул рабби Абоабу. Раввины молча взялись под руки и, ступая в ногу, сошли с бимы. Затем в сопровождении шести членов парнассим они прошагали по проходу и вышли из синагоги. Конгрегация разразилась грубыми криками. Никто не говорил о раскаянии или пересмотре приговора. Похоже, каждый член конгрегации понял значение слов рабби. Этот херем объявлен навсегда.

ГЛАВА 20. МЮНХЕН, март 1922 г

По мере того как шли недели, Альфред постепенно изменил свое мнение о назначенной ему роли. Перестав быть тягостной обязанностью, теперь она стала великолепной возможностью, ролью идеальной для того, чтобы оказывать широкое влияние на судьбу фатерлянда. Партия все еще была мала, но Альфред понимал, что это — партия будущего.

Гитлер жил в маленькой квартирке неподалеку от редакции и почти ежедневно навещал Эккарта, который наставлял своего протеже, оттачивая его антисемитизм, расширяя его политическое видение и знакомя его с известными представителями правого политического крыла Германии. Через три года Гитлер посвятит второй том «Моей борьбы» Дитеру Эккарту — «человеку, который посвятил свою жизнь пробуждению нашего народа своими писаниями, своими мыслями, своими деяниями». Альфред тоже часто виделся с Гитлером, всегда во второй половине дня или вечером, поскольку Гитлер бодрствовал далеко за полночь и спал до полудня. Они беседовали, гуляли, бродили по художественным галереям и музеям.

У Альфреда было такое ощущение, что на самом деле существует два Гитлера. Первый Гитлер — неистовый оратор, который электризовал и гипнотизировал любую толпу, перед которой выступал. Альфред никогда не видел ничего подобного, а Антон Дрекслер и Дитер Эккарт экстатически радовались тому, что им наконец удалось найти человека, который поведет их партию в будущее.