Проблема Спинозы

Затем он в ходе речи разразился еще одним предостережением:

– Революция, которая сорвала с коронованного монарха Германии его венец и лишила власти, не должна открыть ворота иудеобольшевизму!

Альфреда поразил термин Гитлера – «иудеобольшевизм». Он уже некоторое время использовал именно это сочетание – и вот, этот капрал думает точно так же, используя те же слова! Это было одновременно и плохо, и хорошо. Плохо потому, что он ощущал этот термин как свою собственность, а хорошо потому, что он осознал, что у него есть мощный союзник.

– Позвольте мне больше рассказать вам о еврейской угрозе, – продолжал Гитлер. – Больше рассказать вам о рациональном антисемитизме. Дело не в иудейской религии. Эта религия не хуже прочих – все они являются частями одного и того же великого религиозного мошенничества. И дело не в истории евреев или отвратительной паразитической культуре, несмотря на их грехи против Германии в течение многих столетий, имя коим – легион. Нет, все это – не проблема. Истинной проблемой является сама их раса, их порченая кровь, которая каждый день, каждый час, каждую минуту ослабляет Германию и угрожает ей! Порченая кровь никогда не станет чистой. Позвольте мне рассказать вам о евреях, которые избрали крещение, о евреях, обращенных в христианство. Это – худший вид! Они представляют величайшую опасность. Они вероломно заразят и разрушат нашу великую страну, как разрушили все великие цивилизации!

Альфред дернул головой, услышав это заявление. Он прав, он прав, думал Альфред. Этот Гитлер напомнил ему о том, что он и сам знал. Кровь не изменишь. Однажды еврей – всегда еврей. Альфреду необходимо пересмотреть весь свой подход к проблеме Спинозы…

– И сейчас, сегодня, – продолжал Гитлер, который начал мерно ударять себя кулаком в грудь при каждом заявлении, – вы должны понять, что нельзя закрывать глаза на эту проблему! И полумеры ее тоже не решат – вопрос состоит в том, вернет ли когда-нибудь наша нация себе здоровье. Еврейская зараза должна быть вырвана с корнем! Не заблуждайтесь, полагая, что вы можете победить болезнь, не убив ее носителя, не уничтожив бациллу! Не думайте, что можете побороть расовый туберкулез, не позаботившись о том, чтобы избавить нацию от носителя этого расового туберкулеза!

Тон Гитлера с каждой произнесенной фразой становился все пронзительнее, очередное предложение звучало на более высокой ноте, пока не стало казаться, что его голос вот-вот лопнет и осыплется осколками – но этого так и не случилось. Когда он закончил свою речь воплем: «Эта еврейская зараза не сократится, это отравление нации не закончится, пока сам его носитель, еврей, не будет изгнан из нашей среды!» – вся аудитория повскакивала с мест, горячо аплодируя.

Ужин в тот вечер в доме Эккарта был камерным: присутствовали только четверо – Альфред, Дрекслер, Эккарт и Гитлер. Но это был другой Гитлер – не бьющий себя в грудь гневный оратор, а вежливый и любезный собеседник.

Жена Эккарта Роза, женщина умная и утонченная, проводила их в столовую, но через несколько минут незаметно исчезла, предоставив четверым мужчинам вести приватный разговор. Эккарт сделал широкий жест, принеся из подвала свое лучшее вино, но его энтузиазм угас, когда он узнал, что Гитлер – строгий трезвенник. Альфреду же всегда довольно было одного бокала. Еще больше он был обескуражен, когда домработница с гордостью внесла в столовую исходящего паром жареного гуся, и тут выяснилось, что Гитлер еще и вегетарианец и не станет участвовать в пиршестве. После того как она на скорую руку приготовила для Гитлера омлет и картофель, все четверо принялись за еду и беседу, которая продолжалась более трех часов.

– Итак, герр Гитлер, расскажите нам о вашем нынешнем назначении и будущем армии, – предложил Эккарт.

– У армии практически нет будущего, поскольку Версальский договор – будь он проклят во веки веков! – установил для нас предел в сто тысяч военнослужащих, а для наших врагов – вообще никаких ограничений нет. Это сокращение означает, что меня уволят в запас в течение примерно полугода. В настоящее время у меня мало обязанностей, не считая наблюдения за митингами самых опасных из пятидесяти политических партий, ныне действующих в Мюнхене.

– А почему Немецкую рабочую партию считают опасной? – поинтересовался Эккарт.

– Из-за слова «рабочая». Это возбуждает подозрения в коммунистическом влиянии. Но, герр Эккарт, уверяю вас, что после моего донесения армия предложит вам только поддержку. Большевики ответственны за поражение России в войне, а теперь они поставили себе целью просочиться в Германию и превратить нас в большевистское государство!

– Мы с вами говорили вчера, – вступил в разговор Дрекслер, – о недавней волне убийств левацких лидеров. Вы не против поделиться с герром Эккартом и герром Розенбергом своими мыслями о том, как следует реагировать на это армии и полиции?

– Я считаю, убийств было слишком мало, и, будь это в моей власти, я бы наладил бесперебойное снабжение убийц боеприпасами.