Проблемы эволюции и теоретические вопросы систематики

А примеров логического тумана в представлениях современных дарвинистов немало. Таков, в частности, тезис о «творческой роли» отбора, принимаемый одними и отрицаемый другими. «Творческий» – это, конечно, значит хороший. А отбор для дарвиниста – безусловно, вещь хорошая. Отсюда заключение: отбор имеет творческий характер. Эмоциональный, престижный момент выступает на передний план, а реальный смысл остается непроясненным. Или тема «наследственного закрепления» модификаций. Сколько хитроумных словесных конструкций было изобретено для того, чтобы, не признавая прямо ламаркистского «наследования приобретенных признаков», тем не менее доказать, что «приобретенные признаки» все же как-то «закрепляются». Тогда как, строго говоря, никакого «закрепления» нет, а есть замена фенокопий генокопиями (старые, но полезные понятия!). Или еще: скольких неискушенных людей смущают рассуждения о разных «формах» отбора или разных отборах: стабилизирующем, дизруптивном и т. д. Но ведь на самом-то деле отбор всегда один и тот же: в пользу более приспособленных. Значит, бывают не разные отборы, а разные формы приспособленности и соответственно разные результаты отбора. Примеры можно было бы умножить.

Очень интересен экскурс Л.С. Берга в историю античных взглядов на природу живых существ. Немаловажное достоинство книги – прекрасный, правильный и простой язык, которому также совсем неплохо поучиться.

В рецензируемой книге трудам самого Л.С. Берга предпослана обстоятельная статья К.М. Завадского и А.Б. Георгиевского, содержащая разбор взглядов Л.С. Берга. В основном с этими авторами можно согласиться, дискутировать же о деталях здесь не место. Нужно только отметить одну несколько курьезную погрешность: Завадский и Георгиевский сочли понятие «номотетический», употребляемое С.В. Мейеном, за синоним понятия «номогенетический». На самом деле термин «номотетический» был предложен еще в конце XIX в. философом В. Виндельбандом для обозначения наук, стремящихся прежде всего вскрыть общие закономерности (в отличие от наук «идиографических», занимающихся описанием частных фактов). Поскольку дарвинизм исследует прежде всего общие закономерности эволюции, он вполне может быть отнесен к номотетическим наукам в смысле Виндельбанда. Описания же конкретных рядов форм, которым особое внимание уделяют сторонники номогенеза, уже стоят ближе к идиографическому направлению.

Переиздав труды Л.С. Берга, Отделение общей биологии АН СССР сделало полезное дело.

Несколько замечаний о «классической» и «неклассической» биологии (Бюл. МОИП. Отд. биолог. 1979. Т.84, вып.1. С. 106–117)

Недавно в одном из ведущих отечественных журналов С.В. Мейен, Б.С. Соколов и Ю.А. Шрейдер (1977) выступили со статьей, в которой затронули ряд важных теоретических и принципиальных вопросов биологии. Авторы критикуют теперешнее состояние биологических теорий и их философско-методологического осмысления. По мнению авторов, здесь не наблюдается подлинно творческого развития: господствует устоявшийся шаблон, некоторая «закрепившаяся парадигма», не поднимающаяся выше того, что вошло «в учебники и наиболее популярные сводки»; факты же, «нежелательные» с точки зрения этой парадигмы, либо игнорируются, либо втискиваются в «прокрустово ложе существующих теорий». А «по мосту биология – философия движутся не те идеи и факты, которые особенно важны для союза обеих дисциплин, а лишь нечто расхожее, устоявшееся, школьное» (с. 116).

Таково, по мнению авторов, состояние «классической» биологии – биологии, базирующейся на «классическом» редукционизме и «классическом» дарвинизме. Выход из такой непривлекательной ситуации авторы видят в развитии биологии «неклассической».

Статья носит принципиально установочный характер, развертывает своего рода программу. И если эту программу принимать серьезно, ее, безусловно, необходимо подвергнуть критическому рассмотрению.

Начало статьи очень многообещающее. Авторы высказывают ряд интересных мыслей о редукционизме, выходя за шаблонные рамки дискуссии о том, можно или нельзя «свести» явления жизни к биохимическим и биофизическим процессам. Они ставят вопрос о редукции С гораздо большей широтой и глубиной: «Любая идеализация есть в том или ином смысле редукция. Стало быть, редукция необходима, хотя редукционизм в том смысле, который обычно вкладывается в это слово, действительно несостоятелен методологически… Проблема выбора и обоснование редукции – одна из наиболее общих методологических проблем биологии, являющаяся, в сущности, проблемой мета-биологии. Очевидно, что это и глубокая философская проблема» (с. 114). Развивая эту мысль, вероятно, следовало бы сказать, что и любая модель, любое научное объяснение – тоже своего рода редукция. И далее открывается широкий простор для разнообразных общих и частных методологических построений и выводов. Однако, к сожалению, в этом направлении авторы не пошли.