Проблемы культуры. Культура переходного периода

Ваш съезд, товарищи, собирается в момент, который намечает новый перелом в нашем общественном развитии. У нас уже вошел в обиход термин, определяющий истекшие годы нашей хозяйственной и культурной работы, как восстановительный период. Этот термин неточен. Если его продумать, то он и неправилен, ибо мы вовсе не восстанавливаем то, что было, хотя условная правда в этом определении есть. В области хозяйственной мы сейчас приближаемся к тому уровню промышленного и сельскохозяйственного производства, на каком стояла наша страна накануне 1914 года, когда она стала быстро скатываться и падать вниз. В этом смысле истекшие годы и особливо четыре последних года после завершения гражданской войны были восстановительными годами, но восстановление довоенного хозяйственного уровня шло в новых общественных и, тем самым, в новых культурных формах. И если мы хотим мысленным взором окинуть то, что было, и то, что есть, и понять, куда мы идем, то мы должны всегда мысленно отделять вопрос о развитии нашей техники, наших производительных сил, т.-е. об уровне нашего материального богатства, от вопроса об общественных формах использования этого богатства. Одно зависит от другого, но в то же время это, так сказать, два этажа общественного здания. Чтобы сразу выразить свою мысль резко и отчетливо, я скажу вам, что если бы нам дать накопленные богатства передовых капиталистических стран, то при нашем общественном строе они получили бы иное применение, иное распределение, иное культурно-бытовое использование. Советская рабоче-крестьянская трудовая форма общественности при более высоком уровне развития хозяйства, разумеется, дала бы массам во всех областях, в том числе и в области здравоохранения (а это не последняя область по важности, и чем дальше, тем больше она будет выдвигаться на передний план), несравненно более высокие результаты. Но и сейчас – в этом каждый обязан отдать себе отчет – мы можем сказать, что мы стали богаче, чем были год тому назад, значительно богаче, чем были два года назад, и несравненно богаче, чем были три года тому назад, что не мешает нам признать, что мы все еще чудовищно бедны… Я останавливаюсь на этом, в сущности само собой разумеющемся констатировании факта, потому что как раз сегодня на глаза мне попались 2 – 3 экземпляра зарубежной эмигрантской белой печати. Я не являюсь ее ревностным читателем, но бывают в жизни случайности, не всегда приятные. В берлинской газете «Руль»[147] я наткнулся на утверждение, которое показалось мне поучительным.