Проблемы культуры. Культура старого мира

В то время как пишутся эти строки, роман г. Потапенко еще далеко не закончен. Но мы не станем ожидать конца, так как дальнейший ход событий представляется нам достаточно ясным: Андрей, сделавшись инженером, получит, разумеется, место помощника директора, теперь занимаемое, как мы видели, недостойным человеком, не знающим, кем создается «этот самый дивиденд», в конце же концов, Андрей окажется, надо думать, достойным преемником самого Христиана Антоновича Тиля, – и всю эту блестящую карьеру скромный герой г. Потапенко совершит, нимало не поступаясь своей вылощенной совестью, одними актами «доброй воли» и непобедимой «верой в себя».

Какова же мораль сей басни?

Мораль та, что плюгавый сатана мещанства воцаряется среди нас и чрез «аггелов» своих завладевает душами человеков.

Г-н Потапенко и принадлежит к легиону сознательных и бессознательных «аггелов» мещанского сатаны, вырабатывающих совокупными усилиями удушливую идейно-буржуазную атмосферу.

Образ хрустально-чистого директора акционерной компании, после разговора с которым хочется воскликнуть вместе с Андреем: «Как хорошо жить на свете!», идеализация таких общественных условий, какие представляет современная обстановка фабрично-заводского труда, и притом идеализация с самой неожиданной стороны, – уверенности в своем положении, в завтрашнем дне и даже (до этого еще, кажется, никто не договаривался!) со стороны оздоравливающей связи фабричного труда с природой, – как хотите, это живые признаки момента, это дыхание текущего дня, это новые песни нового времени!..

Только с этой точки зрения роман г. Потапенко и заслуживает внимания.

III

Поучительно будет сопоставить словоточивое, скучное и фальшивое произведение г. Потапенко с интересным, сжатым, дышащим правдой жизни романом французского писателя, талантливого Эд. Эстонье, «Le ferment» (роман этот, под заглавием «Жюльен Дарто», дан в прошлом году «Жизнью» в виде приложения).

В центре романа Эстонье, как и у г. Потапенко, стоит юноша, действующий «на свой страх», получивший, как и герой г. Потапенко, высшее специальное образование и оказывающийся к концу своей карьеры (как окажется, надо надеяться, и Андрей) директором громадного акционерного предприятия.

Словом, все наталкивает нас на сопоставление.

За указанным преимущественно внешним, формальным сходством мы открываем, однако, глубокие и крайне поучительные различия.

Жюльен Дарто проводит свое детство в деревне, на ферме отца-крестьянина, который старается сделать из своего сына «ученого человека», чтобы впоследствии, когда сын совершит карьеру, пользоваться обеспеченной рентой на вложенный в сына капитал.

Жюльен не подходит добровольно, как его русский коллега, Андрей, к мрачным фабричным корпусам для разрешения своей жизненной задачи, – сама жизнь ставит Жюльена перед этими корпусами, нисколько не заботясь об его согласии.

«Не спросив о его желании, его вырвали из мирной обстановки, послали в Париж, сунули в школу. В награду ему обещали почет и богатство. При наступлении срока расплаты могло ли общество обмануть его?»^{61} (стр. 11). А между тем уже с первых шагов «общество» встречает его совсем не как милого сердцу сына, – устами директора акционерной компании Дазинеля оно говорит ему: «Вы теперь тем нехороши, что годны на все, т.-е. ни на что». Оказывается, что «обещанные» почет и богатство почему-то не даются в руки.

В гневе Жюльен восклицает: «Общество в долгу перед нами: пусть расплачивается!».

Этот юноша, оторванный от деревни, пятнадцать мучительных полуголодных лет проведший в стенах школы, в полном сознании своего права требует от общества удовлетворения. Он вынимает из бокового кармана свой диплом, имеющий в его глазах значение векселя, выданного ему обществом, и предъявляет вексель ко взысканию: общество, расплачивайся!

Что ему может ответить буржуазное общество?

Ничего!

Оно не знает своих долгов, оно не ведет бухгалтерии. Приход и расход, дебет и кредит, словом, целесообразный учет сил и средств производства знает фабрика, магазин, банкирская контора, словом, отдельное предприятие. Буржуазное общество, как целое, не знает организации и рационального учета своих сил: оно построено на началах социально-хозяйственной анархии. Оно эксплуатирует без системы, без экономии сил все, что с наименьшим сопротивлением поддается в данный момент эксплуатации: богатства природы, человеческие мускулы, человеческие мозги.

«Это – какой-то грабеж мозгов, без всякого внимания к отдельным лицам и их склонностям! – восклицает инженер Шеню. – В один прекрасный день берут ребенка, замуровывают его в коллегию; он не знает, чего от него хотят, куда его ведут; когда операция кончена, общество производит сортировку и кидает отбросы в помойную яму. Вот кто эксплуататор! Вот кто истинный виновник, убивающий без жалости!..»