Проблемы теории государства и права / Учебное пособие.

Объяснение юридической обязанности через "требования и интересы управомоченного" связано, думается, с односторонним подходом к принципу единства прав и обязанностей. Давно замечено, что такое единство нельзя свести к их взаимообусловленности в рамках конкретных гражданско-правовых отношений[491]. Оно налицо и тогда, когда в обществе равные права дополняются равными обязанностями или когда осуществление лицом своих прав неотделимо от исполнения им собственных обязанностей.

В диспозиционном правоотношении юридическая обязанность может быть конкретной (в том числе относительной) или общерегулятивной, простой или сложной, разового или многократного исполнения.

Конкретная юридическая обязанность означает строго индивидуализированные вид и меру должного поведения в конкретном правоотношении. Она считается относительной, если в рамках данного правоотношения соотнесена с субъективным правом другого его участника (скажем, по модели "продавец обязан - покупатель вправе").

Общерегулятивная юридическая обязанность представляет собой вид и меру должного поведения, которые законом определены одинаково для всех ее носителей. Такова, например, обязанность воздерживаться от нарушения правовых запретов, лежащая на каждом возможном участнике регулируемых ими общественных отношений.

Видовые особенности юридических обязанностей (простой или сложной, разового или многократного исполнения) аналогичны особенностям одноименных субъективных прав с той разницей, что здесь речь идет о соответствующих видах и мерах не возможного, а должного поведения.

В собственном содержании юридической обязанности всегда заключено долженствование:

    совершать предписываемые активные действия,

    воздержаться от запрещаемого поведения,

    не выйти за рамки установленных правовой нормой ограничений,

    или не препятствовать осуществлению другими лицами своих субъективных прав и юридических свобод.

Любое из этих долженствований должно прямо указываться в законе или, по крайней мере, недвусмысленно вытекать из него, а в случае неисполнения - повлечь конкретные юридические последствия в виде карательных, восстановительных или иных принудительных мер государственного воздействия. Просто предполагаемых и не имеющих обеспечения юридических обязанностей быть не может, если не принимать за юридическую обязанность долженствования сугубо морального, этического, нравственного, религиозного или технико-технологического порядка.

Юридическое содержание диспозиционного правоотношения может, наконец, выражаться в полномочии, которое являет собой определенные регулятивной подсистемой вид и меру возможно-должного поведения его носителя. В юридической литературе оно подчас обозначается как "правообязанность". Еще П.Е. Недбайло подчеркивал, что "во многих случаях полномочие составляет и обязанность и, наоборот, обязанность является правом"[492]. Для такого подхода есть основание.

Ведь данное правовое средство используется при регулировании общественных отношений, в которых то или иное поведение их участников надо рассматривать как их право и обязанность. Скажем, вынести обвинительный приговор при доказанности вины подсудимого в совершении преступления, за которое он предан суду, равно как и оправдать невиновного, - это и право, и обязанность органа правосудия. Именно при обозначении вида и меры такого рода возможно-должного поведения в действующем законодательстве используется термин "полномочие", хотя не всегда с достаточной последовательностью. Например, статья 165 Бюджетного кодекса РФ указывает на полномочия Министерства финансов в бюджетном процессе, статьи 35 37 Налогового кодекса РФ - на полномочия таможенных органов и органов государственных внебюджетных фондов, статья 127 УПК РСФСР на полномочия следователя.