Проблемы теории романа

В. Ф. сделал сегодня первый шаг для того, чтобы отойти от своих прежних позиций. Нельзя недооценивать того, что это публичное заявление. Это может помочь ему додумать вещи до конца и найти правильную политическую квалификацию переверзианства.

Выступление В. Ф. должно послужить уроком для тех, кто разделял в свое время его концепцию. Я говорю сейчас о тов. Фохте, который довел переверзевщину до конца и статьи которого самого Переверзева перепереверзивали. Ему надо быть особо осторожным в обращении, с этой методологией; между тем и выступление его и сегодняшнее заявление показывают, что он этого до сих пор не понял. Заявление Переверзева должно быть ему наукой.

Б е с п а л о в. — Два обстоятельства придали дискуссии такой основательный характер. Первое — это то, что в докладе все решения конкретных вопросов были тесно связаны с большими методологическими проблемами, так что обойти основные вопросы методологии литературоведения при обсуждении было нельзя. Второе — это выступление В. Ф. Переверзева, потребовавшее серьезной критики и, прежде всего, политического отпора. Исправленная стенограмма его первого выступления, которую я читал, с достаточной точностью передает содержание речи Переверзева, в частности тех слов, которые показывают полное непонимание им того, что происходит в нашей стране, и представляют собой совершенно неправильную, враждебную нам формулировку действительного положения вещей. Речь идет о том месте, где он говорил об "отдаленном" социалистическом обществе, где он говорил, что называть социалистическое общество пролетарским обществом есть злоупотребление терминологией. Переверзев не понимает, что мы уж вступили в стадию социализма, построили фундамент социалистической экономики, ликвидировали кулачество как класс, а пролетариат остается классом и сохраняет свою диктатуру. Он не понимает этих простых политических поло-женин, по поводу которых мы не будем дискутировать ни с Переверзевым, ни с кем-либо другим, а будем бороться с людьми, проповедующими взгляды такого порядка.

То, что сказал Переверзев сегодня, может быть, является его первым шагом к самокритике. Будем ожидать, чтобы в дальнейшей работе, на практике, В. Ф. Переверзев доказал бы, что он действительно покончил с переверзианством. Прежде всего он должен, однако, понять, как поняли многие из тех, кто некогда его поддерживал, что переверзианская методология и на прошлом этапе борьбы была вредной и по существу никогда не играла положительной роли для марксистско-ленинской науки.

Теперь перейду к проблемам, поставленным в докладе.

Доклад тов. Лукача отличается, по-моему, тем чрезвычайно важным достоинством, что он рассматривает все проблемы теории романа в плане построения марксистско-ленинской эстетики. Достоинство доклада заключается и в том, что тов. Лукач правильно избрал направление для поисков решения поставленной им проблемы. Наиболее важный в этом отношении вопрос — о соотношении исторического и логического и о возможности, на данном этапе развития нашего литературоведения, теоретических обобщений большого масштаба.

Переверзев говорил, что теория романа будет написана после того, как будет написана история романа. Это совершенно неверная точка зрения, она обрекает нашу теоретическую мысль на бездеятельность, ибо если так понимать соотношение исторического и логического, то мы вынуждены будем отказаться от какой-либо возможности притти к теоретическим обобщениям; ведь наши теоретические обобщения строятся не только на прошлом общественном развитии, но так-жe и на современности, постоянно обогащаются практикой, ростом литературы, развитием и выступлением в ней новых жанров, новых стилей и т. д. Таким образом, когда нам покажется, что мы уже составили всю историю романа, фактическая история литературы снова двинется вперед, а нам запрещено еще будет заниматься теоретическими обобщениями. Думаю, что теория романа должна, обобщая достигнутые результаты, вместе с тем давать нам принципы для дальнейшего изучения фактов. Никогда нельзя ведь сказать, какое количество фактов нужно для обобщения. 29 фактов я обобщил, а 30-й факт остался в стороне, имею ли я право сделать выводы или нет? Переверзев скажет, что не имею права. Однако, это наверно: мы имеем право делать выводы, поскольку мы подчеркиваем общие закономерности, типичность развития. И в этом отношении Переверзев неправ.

К вопросу о романе, к его определению, к теории его можно было бы подойти с точки зрения определения формальных признаков, ибо роман, несомненно, отличается от драмы и от лирического произведения своеобразием развития сюжета, положения действующих лиц, композиции. Однако, я думаю, что единственно правомерное разграничение родов искусств и видов поэзии возможно лишь на основе решающего принципа — содержания. С этой точки зрения необходимо установить, какое содержание, какая новая идеология определила появление или новое разграничение жанров.