Проблемы теории романа

Еще раз вспомните, как относился Шекспир к нарождению буржуазных отношений, как он относился к деньгам, к развитию овцеводства и обезземеливанию крестьян и т. д., вы увидите, что он совсем не в восторге от буржуазной действительности. Трагедия этих людей была в том, что у них не было объективной возможности найти выход, что не было еще той решающей силы, которая повела бы борьбу против всех уродств эксплоатации и гнета.

Л и ф ш и ц — Пора подвести некоторые итоги нашей дискуссии. Начало ее теряется в глубине веков и вокруг него начал даже слагаться эпос, в частности тот стенограммный эпос, с которого мы начали наше сегодняшнее заседание. Чтобы перейти от эпически-фантастических форм к более точным, разрешите напомнить о том. как мы оказались втянутыми в такую большую дискуссию. Мы собрались здесь для совершенно конкретного дела: нам нужно было обсудить доклад тов. Лукача. который имеет ряд достоинств, но вместе с тем и ряд существенных недостатков; недостатки эти нуждались в деловой критике, которой мы ожидали от тех, у кого можно было предполагать известные знания по истории и теории романа, от тех людей, которых мы и пригласили к участию в нашей дискуссии. Вместо этого, однако, возникла необходимость защищать принципиальные положения марксизма, отстаивать взгляды Маркса на искусство от воинственных выступлений против них.

Однако, из этой непредвиденной дискуссии мы можем извлечь большой урок теоретического порядка.

Мы спорили по ряду исторических и теоретических вопросов н обнаружилось, что эти, казалось бы, столь отвлеченные вопросы, как вопрос о жанре, о романе античном и романе средневековом, что все эти вопросы имеют живую политическую подкладку и спор о них быстро привел нас к самым реальным вопросам жизни.

Мы не зря придали этой дискуссии такой широкий характер. Это ведь не просто вытащенная снова на свет старая дискуссия. Не в этом ее значение, независимо от того, каковы были поводы для ее возникновения.

Выступления, направленные в основном против наших завоеваний в области марксистской теории литературы и искусства, прежде всего против утверждения непреложной роли и значения взглядов Маркса и Энгельса в этой области, _ эти выступления явились одним из симптомов, говорящих о том, как некоторые люди поняли поворот к конкретности в изучении искусства и литературы, настойчивое требование партии, чтобы литературоведы и критики отказались от абстрактной схоластики. Кое-кто пытается это истолковать как право каждою говорить что угодно н строить теории по собственному разумению. В ряде случаев можно наблюдать скатывание к буржуазному пониманию исторической конкретности. М этот буржуазно-меньшевистский тон в понимании исторической конкретности проявился у ряда лиц в настоящей дискуссии. Этот тон заставил нас насторожиться и выступить не только против прямых политических высказывании, которые были в речи В. Ф. Переверзева и от которых он сегодня отказался, но и против тех методологических подходов к теории литературы, которые были в его высказываниях и в выступлениях тех, кто его поддерживал.

Остановлюсь на нескольких поднятых здесь чрезвычайно важных вопросах. Первый — это вопрос о традициях и источниках, которыми пользовались основоположники марксизма-ленинизма при выработке своих взглядов на литературу и искусство.

Здесь говорилось об устарелости точки зрения Гегеля и Белинского. С этим мы конечно, согласны. Но я считаю необходимым напомнить вам о кое-каких фактах нашего теоретического развития для того, чтобы отбрасывание Гегеля и других представителей классической эстетики Переверзевым получило достаточно ясное освещение.

Взгляды В. Ф. Переверзева были, в сущности, лишь наиболее ярким проявлением той "РАНИОНовской социологии", непреодоленные элементы которой еще сейчас сказываются в самых различных формах у некоторых наших историков и теоретиков литературы. В период махрового расцвета этой псевдо-марксистской социологии сложился совершенно определенный взгляд на высказывания Маркса и Энгельа об искусстве, как на устаревшие, имеющие лишь биографическое значение и не являющиеся составной частью марксизма. Напомню статью в журнале "Искусство" меньшевика Денике; он прямо писал, что Маркс в истории искусства остался гегельянцем, что взгляд Маркса на античный эпос — это просто непереваренное гегельянство. Поэтому, когда мы услышали так много разговоров о непригодности, устарелости Гегеля. Белинского и т. д., мы насторожились, ибо было много случаев, когда под видом критики Гегеля и Белинского по сути дела критиковали основные положения марксизма в области литературы и искусства.