Проблемы жизни и смерти в Тибетской книге мертвых

в одном из тех людей, кого я знаю. Я действительно иногда не в состоянии сказать, что во мне сильнее по отношению к смерти: страх или любопытство. Для ослабления страха смерти можно сознательно поощрять в себе такого рода эмоции. Для людей, жаждущих адреналина, конкурентом страху смерти выступает азарт борьбы с ней (особенно в случаях угрозы преждевременной гибели). Часто можно наблюдать, как они специально играют со смертью, начиная прыгать с нераскрытым парашютом и дотягивая его раскрытие до самого последнего критического момента. Для тех, кто всю жизнь стремился быть сильным и чувствовал себя таковым, страх перед старческой немощью может оказаться сильнее страха смерти и вызвать желание «вовремя» уйти из жизни. Все эти противодействующие эмоции значительно ослабляют непосредственный инстинктивный страх смерти, и мы можем их в себе целенаправленно развивать.

Известный французский философ Мишель Монтень говорил, что он хотел бы умереть за работой. С материалистической точки зрения это звучит красиво. Но фактически – это желание спрятаться от смерти в привычной деятельности и уйти от налаживания связи между мирами. Если исходить из того, что смерть не означает окончания всего и что к ней надо готовиться заранее, то этот красивый тезис становится очень сомнительным.

В древности человека учили опыту умирания. В те времена люди были ближе к природе и стремились к общению с духами окружающих стихий и своих умерших предков. Так что различие между этим и тем миром не казалось им таким уж значительным. В некоторых странах Востока людей учили даже опыту перевоплощения. Одним из ключевых моментов этого является попытка проникнуть в природу человеческого сознания. Каково оно сейчас и как проявит себя, когда разъединится с телом? В чем останется сходство, а в чем появится различие? Отдельные люди проходили даже через символический опыт микросмерти, в чем-то сходный с глубокой медитацией на смерть.

Психологическая наука утверждает, что, доведя любое страшное представление до конца, человек перестает бояться его. Ведь опыт, полученный нами в воображении, мало чем отличается от реального. И в своей жизни мы наряду с реальным постоянно пользуемся воображаемым опытом, иногда даже не отличая один от другого. Все это в полной мере относится и к микросмерти. Поэтому человек, воспитанный в таких культурных традициях, почти совсем не боялся смерти, во всяком случае, значительно меньше, чем большинство наших современников. К тому же он получал поддержку от родственников и друзей, которые по мере своих сил и разумения помогали процессу его перехода в иной мир. Современные же люди своим горем, плачем, отчаянием очень затрудняют положение умирающего, а в дальнейшем также и умершего. Фактически они хотят вернуть его в прошлое. И он, видя тяжелое эмоциональное состояние близких ему людей, никак не может от них оторваться. А это для него пагубно, поскольку в это время его душа должна отрешиться от земных дел, перед ним стоят уже совсем другие задачи. Мало того что он совершенно не подготовлен к смерти, так еще родственники мешают ему ориентироваться в новых переживаниях, заставляют терять его драгоценные и невосполнимые первые мгновения после смерти. К ценности этих первых посмертных мгновений мы еще вернемся.

Такие нормы поведения родственников получили широкое распространение в материалистических культурах. С одной стороны, разлука с близким человеком здесь кажется вечной, а с другой – о нем никто и не думает заботиться, поскольку он вроде бы уже не существует. Поэтому чем громче мы выражаем свое горе, тем больше любви к умершему себе приписываем. Исходя из этого некоторые демонстрируют свою скорбь даже преувеличенно, театрализованно, чтобы уверить окружающих (и самого себя) в своих чувствах к покойному. Но если исходить не из материалистической концепции, то лучше не поддаваться бурным переживаниям, а наоборот, стараться утихомирить свою боль, наполняя ее светлыми лирическими воспоминаниями. Вполне возможно, что разлука с близким человеком еще неокончательная и мы можем встретиться с ним при других условиях. А сейчас ему необходимо уйти, оторваться от

Земли. Ему и так очень трудно. И уж если мы не в состоянии помочь ему в этом переходе, то надо хотя бы не мешать.

Не выражайте слишком бурно свою скорбь по умершему – это мешает ему сосредоточиться на его новой внутренней реальности