Проблески золотого детства

Это со-общение. Я не говорю о чем-то в особенности…

Дикие гуси и вода…

БЕСЕДА ВТОРАЯ

У меня было просто золотое переживание, чувство ученика, так нежно работающего над телом своего Мастера. У меня все еще захватывает дыхание из-за этого. И это еще раз напоминает мне мое золотое детство.

Все говорят о своем золотом детстве, но редко, очень редко, это правда. Обычно это ложь. Но так много людей говорят одну и ту же ложь, что никто не распознает ее. Даже поэты продолжают петь песни о своем золотом детстве — например Водсворт — но золотое детство крайне редко, по одной простой причине: где вы его найдете?

Во-первых, человек должен выбрать свое рождение; что почти невозможно. Пока вы не умерли в состоянии медитации, вы не можете выбрать свое рождение; этот выбор открыт только для медитирующего. Он умирает осознанно, следовательно, заслуживает право родиться осознанно.

Я умер осознанно; в действительности не умер, а был убит. Я должен был умереть тремя днями позже, но они не могли ждать, даже три дня. Люди так спешат. Вы будете удивлены, узнав, что человек, который убил меня, теперь мой саньясин. Он пришел, чтобы убить меня снова, не для того, чтобы принять саньясу… но если он упорен в его игре, то я — в своей. Он сам признался в этом после семи лет саньясы. Он сказал: «Ошо, теперь я могу признаться тебе без страха: в Ахмедабаде я приходил, чтобы убить тебя».

Я сказал: «Боже мой, опять!»

Он сказал: «Что ты подразумеваешь под «опять»?»

Я сказал: «Это другой вопрос, продолжай…»

Он сказал: «В Ахмедабаде, семь лет назад, я пришел на встречу с тобой с револьвером. Зал был так полон, что организаторы разрешили людям сидеть на сцене».

Итак, этому человеку, у которого был револьвер, чтобы убить меня, было разрешено сидеть рядом со мной. Какой шанс! Я сказал: «Почему же ты упустил свой шанс?»

Он сказал: «Я никогда не слышал тебя прежде, я только слышал о тебе. Когда я услышал тебя, я подумал, что скорее совершу самоубийство, чем убью тебя. Вот почему я стал саньясином — это мое самоубийство».

Семьсот лет назад этот человек действительно убил меня; он отравил меня. Тогда он тоже был моим учеником… но трудно найти Иисуса без Иуды. Я умер осознанно, следовательно, у меня была прекрасная возможность родиться осознанно. Я выбрал мою мать и отца.

Тысячи дураков занимаются любовью повсюду на земле, в любое время. Миллионы нерожденных душ готовы войти в любую утробу, какую бы ни было. Я ждал семьсот лет правильного момента, и я благодарю существование за то, что нашел его. Семьсот лет - - ничто по сравнению с миллионами и миллионами лет впереди. Только семьсот лет — да, говорю я только — и я выбрал очень бедную пару, но очень слаженную.

Я не думаю, чтобы мой отец когда-либо посмотрел на другую женщину с такой любовью, какая у него была к моей матери. И также трудно представить — даже для меня, кто может представить все на свете — что моя мать, даже в мечтах, имела другого мужчину… невозможно! Я знал их обоих; они были так близки, так дружны, так наполнены, хотя так бедны… бедны, но, тем не менее, богаты. Они были богаты в их бедности благодаря их близости, богаты благодаря их любви друг к другу.

К счастью, я никогда не видел мою мать и отца дерущимися. Я говорю «к счастью», потому что очень трудно найти мужа и жену, которые не дерутся. Один Бог знает, когда у них есть время для любви, или даже Он не знает; в конце концов, он должен заботиться о своей собственной жене… особенно индийский Бог. Христианский Бог находится в более счастливом положении: Он не имеет жены вообще, женщины вообще, что говорить о жене? Потому что женщина более опасна, чем жена. Жену вы можете терпеть, но женщина… вы в дураках опять! Вы не можете терпеть женщину, она «притягивает» вас; жена «отталкивает» вас.

Взгляните на мой английский! Заключите его в кавычки, чтобы все поняли меня правильно — хотя что бы вы ни делали, каждый намеревается не понять меня. Но попытайтесь, заключите его в кавычки: жена «отталкивает», женщина «притягивает».

Я никогда не видел моих отца и мать дерущимися, и даже пререкающимися. Люди говорят о чудесах; я видел чудо: моя мать никогда не придиралась к моему отцу. Это чудо, потому что веками мужчина так много эксплуатировал женщину, что она научилась хитрости: она придирается. Придирки — это скрытое замаскированное насилие. Я никогда не видел мою мать и отца в такой ситуации.

Я волновался о матери, когда умер отец. Я не мог поверить, что она сможет пережить это. Они так любили друг друга, они стали почти одним. Она выжила только потому, что она также любила меня.