Проблески золотого детства

Восток на протяжении тысяч лет был патологически вовлечен в избавление от жизни. Да, я называю это патологическим. Я люблю называть вещи такими, какие они есть. Кастрат — это просто кастрат, ни больше, ни меньше. Я хочу просто констатировать факт. Восток много страдал из-за этой патологии, постоянно думая, с самого рождения, как избавиться от жизни. Я думаю, что это старейшая одержимость в мире. Тысячи людей такого же масштаба как Фрейд, постоянно жили с этим и усиливали и питали это.

Я не могу вспомнить ни одного человека, который бы выступал против. Все они были согласны с этим, хотя не соглашались со всем остальным: Махавира, Ману, Канада, Гаутама, Шанкара, Нагарджуна -список бесконечен. А все они намного выше Зигмунда Фрейда, Юнга или Адлера, и они оставили за собой много негодяев.

Но быть гением, даже великим гением, не обязательно означает, что вы правы. Иногда простой фермер может быть намного более правым, чем ученый. Садовник может быть более прав, чем профессор. Жизнь действительно странна; она всегда посещает простого, любящего. Восток упустил, и Запад тоже упустил. Они односторонни.

Я должен говорить об этом, потому что это один из моих основных вкладов, что человек не должен беспокоиться ни о сексе, ни о смерти. Он должен быть свободен от того и другого; и лишь тогда он знает то, что как ни странно бы это показалось, они не отличны. Каждое мгновение глубокой любви — это мгновение глубокой смерти. Каждый оргазм - это тоже конец, полная остановка. Что-то достигает высоты, прикасается к звезде и никогда не будет прежним, что бы вы ни делали. На самом деле, чем больше вы делаете, тем дальше оно находится.

Но человек живет почти как крыса, спрятавшаяся в своей норе. Вы можете называть ее западной, восточной, христианской, индусской; существуют тысячи нор, доступных для всевозможных крыс. Но нора, украшенная, разрисованная, почти как собор, прекрасный храм или мечеть — все равно остается норой. А сидеть в ней, означает совершать медленное самоубийство, потому что не предполагалось, что вы будете крысой. Будьте мужчиной. Будьте женщиной.

До этого момента все происходило бессознательно, в соответствии с природой, но теперь природа больше ничего не может сделать. Разве вы не видите это? Дарвин говорил, что человек произошел от обезьяны. Возможно, он прав. Я так не думаю, поэтому я сказал, что, возможно, он нрав. Но что произошло потом? Обезьяны не становятся людьми… вы не можете увидеть обезьяну, превращающуюся в человека и подтверждающую теорию Дарвина.

Ни одна обезьяна не интересуется Чарльзом Дарвином. Я думаю, что они даже никогда не читали ни одну из этих непоэтичных книг. На самом деле, они должны быть злы, как мне кажется, потому что Дарвин думает, что человек эволюционировал. Ни одна обезьяна не может поверить, что человек более развит, чем она сама. Все обезьяны — и поверьте мне, я сталкивался с разными людьми, включая обезьян — верят, что человек — это падшая обезьяна… упавшая с. дерева. Они не могут думать, что это эволюция. Вы должны согласиться с новым словом: инволюция. Возможно, Дарвин был прав, но что произошло потом? Забудьте обезьян, у нас нет с ними ничего общего.

Что произошло с человеком? Прошли миллионы лет, а человек все такой же. Эволюция остановилась? По какой причине? Я не думаю, что дарвинисты смогут ответить на эти вопросы, я знаю, потому что я изучал Дарвина и его последователей настолько глубоко, насколько это возможно. Я говорю «возможно», потому что здесь нет особой глубины. Что я могу сделать? По ни один дарвинист не отвечает на основной вопрос: если эволюция правило существования, то почему же человек не превратился в сверхчеловека? или, по крайней мере, во что-то лучшее? не называйте это сверх, это звучит слишком сильно, чтобы говорить о человеке. Почему человек не стал немного лучше?

Но на протяжении всех веков не произошло ни одного изменения. Насколько известно всем историкам, человек всегда был одинаковым, таким же уродливым, как и сегодня. Па самом деле, если можно говорить о переменах, то он стал еще более уродлив. Да, я говорю то, что не говорит никто. Политики не могут ничего сказать, потому что голоса зависят от обезьян. Так называемые философы не могут сказать, потому что они ждут своей Нобелевской Премии, а комитет состоит из обезьян. Если вы скажете правду, то окажетесь в такой же беде, как и я. С тех пор, как я осознал, у меня не было ни одного дня без проблемы. Внутри проблемы не существует; все проблемы исчезли. Но снаружи каждое мгновение несет в себе проблему. Даже если вы свяжетесь со мной, тогда будете иметь проблемы.

Только вчера я получил сообщение, что на один наш центр напали. Под напором толпы были разбиты все стекла. Люди забирали все, что хотели. И после этого все было сожжено.