Проблуждение миров (Полусредний мир – 1)

Вован, раскрыв от ужаса рот, парил над дорогой, а ураган поднимал его все выше и выше. Машина, кажущаяся с высоты игрушечной, превратилась сначала в черную точку, а потом и вовсе стала неразличимой на тонкой, как нитка, ленте дороги. Окрестные поля слились в сплошную грязно-зеленую массу, и вскоре растаяли в густом сером тумане.

Ураган гнал Вована вверх и прочь от столицы, во мрак и неизвестность.

Сильно похолодало. Вован с ног до головы покрылся инеем. Мокрая одежда обледенела и превратилась в ледяной панцирь. Злосчастная кепка намертво примерзла к голове и сдавливала череп железным обручем. Вован беспомощно дрыгал ногами и руками в надежде если не спуститься на землю, то хотя бы согреться – но увы! Ледяной ветер проникал, казалось, в мельчайшие поры, заставляя Вована отбивать зубами барабанную дробь и не оставляя ему ни малейшего шанса хоть чуть-чуть согреться.

А мощный поток воздуха поднимал Вована все выше и выше. Вскоре стало трудно дышать – сказывалась нехватка кислорода. Вован глотал ледяной воздух широко открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег, – и никак не мог надышаться. В голове звенело, глаза застилал серый туман. Вован почувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

Сильный порыв ветра подбросил его еще на пятьдесят метров. Вован из последних сил попытался спуститься вниз, отчаянно трепыхаясь и суча руками и ногами, но силы оставили его.

В глазах у него пошли радужные круги, небо погасло, и Вован провалился в черную пустоту.

Глава 5. МЫ ЕДЕМ, ЕДЕМ, ЕДЕМ…

Итак, воспользовавшись суматохой, волшебник выбрался из трактира. Он прошел в стойло, где были привязаны в ряд несколько разнокалиберных ослов и мулов, подошел к самому тощему и облезлому из них, отвязал его, и с третьей попытки взгромоздившись на костлявую спину животного, выехал из ворот. Трясясь по брусчатке, он миновал Рыночную площадь, и повернул в одну из узких улочек, ведших к городским воротам. Улица немедленно принялась петлять, и волшебник проявлял чудеса ословождения, увертываясь от потоков помоев, выливаемых хозяйками прямо из окон. Канализацию в Полусреднем мире собирались изобрести только через двести лет, поэтому следовало смотреть в оба, если не хочешь потом выбирать из волос вишневые косточки и картофельную шелуху.

Протащившись по узеньким улочкам, он покинул город через Восточные ворота.

Сонные стражники проводили волшебника ленивыми взглядами, и тяжелые, окованные железом створки с грохотом захлопнулись до утра.

Волшебник же поехал по тропинке к темневшему вдали лесу, яростно пиная ленивого осла. Упрямая скотина прядала ушами, вертела головой, но ходу не прибавляла.

Между тем следовало спешить. Дорога проходила через Черный лес, где хозяйничала шайка разбойников под предводительством бывшего городского лекаря Галлеана, поэтому лес желательно было проехать засветло. Встреча с разбойниками не входила в планы волшебника, поскольку Галлеан по старой врачебной привычке анатомировал всех путников, попадавшихся в его лапы.

В свое время Галлеан был неплохим лекарем, имел в городе обширную практику и специализировался по женским и венерическим болезням. К сорока годам он скопил приличное состояние, выстроил роскошный особняк на главной улице, и был уверен, что его ждет покой и обеспеченная старость. Но тут благополучная докторская судьба совершила капризный кульбит.

Пару лет назад случилось проезжать через город бродячему цирку. В числе прочих в труппе был громадный негр, жонглировавший трехпудовыми гирями на цепи.

Представления с участием негра так понравились супруге губернатора, что она не только посетила их все до единого, но также, по слухам, после представлений шла за кулисы, чтобы негр мог показать ей там свое искусство без лишних свидетелей.

Словом, через некоторое время после отъезда цирка бездетная и находящаяся в последнем приступе молодости губернаторша стала ощущать странное пристрастие к кислым и соленым продуктам, а также непонятную тошноту по утрам. Спустя еще некоторое время к этому присоединились жалобы на вздутие живота и странные ощущения шевеления в нем. К заболевшей был немедленно приглашен лекарь Галлеан, с первого взгляда определивший причину недуга. Но сообщить об этом губернатору было бы равносильно самоубийству. Одного взгляда на губернатора было достаточно, чтобы понять, что, во-первых, в случившемся он совершенно не виноват, а во-вторых, что, если он узнает правду, доктору придется провести несколько неприятных минут в котле, до краев наполненном кипящим маслом. Поэтому лекарь сообщил, что у больной обычная ипохондрия печени, прописал горячие ванны и персиковое вино, и ушел в большом смятении, молясь, чтобы боги помогли губернаторше каким-нибудь образом избавиться от неожиданной напасти. Но боги в это время были заняты дележом скудного наследства одного из второстепенных божков Южного пантеона (бедняга скончался оттого, что единственное племя, которое в него верило, было полностью истреблено конкурентами, и в него некому стало верить), и просьба врача осталась незамеченной.