Пробник автора. Сборник рассказов

Они шли по тропинке, что бежала через поле, заросшее высокой сорной травой. Впереди шел Егор, сзади, держа его на прицеле, ковылял Дикий. Уже стояла ночь и густой туман окутал всё вокруг.

– Конец тебе, Седой, – сказал Дикий. – Тут тебе никто не поможет. Тут я тебя и кончу. Что молчишь?

– Жду, – ответил Егор, прислушиваясь к тишине вокруг.

– Ждешь? Чего это? – Дикий облизнул пересохшие губы.

– Я вырос в этой деревне, – сказал Егор. – Когда еще она была жива. Меня дед учил, как себя надо в деревне да в лесу вести, чтобы никого из соседей не обидеть. Научил и как просить их о помощи. Никогда я о таком, как сегодня, их не просил. А еще дед мне сказывал о силе, что в тумане является тем, кому больше надеяться не на что. Только в этих местах она обитает, больше нигде.

– Ты о чем? – озираясь в тумане, спросил Дикий. Пистолет в его руке заметно дрожал.

– О Белой Гриве, – ответил Егор. – Забирает она человека без следа.

– А ну, шагай шире, – велел Дикий, – и хватит болтать. А еще…

Но он не успел договорить. Туман за его спиной вздыбился, накрыл, будто волной и стало слышно как в траву повалился пистолет. Егор немного постоял, не оборачиваясь и что-то шепча. Потом отыскал оружие Дикого и пошел за женой и сыном. На мосту он остановился и швырнул пистолет в черную воду реки.

Попутчик

философская проза

На скамье сидело трое мужиков, один курил, двое других потягивали пиво из бутылок. Я бы не подсел, но скамья была длинной, и один из сидящих был моим отдаленным родственником.

– Присаживайся, в ногах правды нет, – к тому же сказал дядька Семен, затягиваясь.

– Спасибо.

Дядька меня представил, мужики кивнули, назвались. Мы пожали руки, мужики продолжили прерванный разговор. Я не вслушивался, глядя на вечернюю зорьку, догоравшую в небе, достал сигареты, закурил. Мужики рассмеялись какой-то шутке и один из них, поднимаясь, добавил:

– Ну, это до второго пришествия ждать придется. У Матвеева прошлогоднего снега не допросишься. Всё, я до хаты. Покеда.

И ушел. За ним поднялся дядька Семен.

– И мне пора.

Он пожал руку тому, кого звали Михалычем, а мне сказал:

– Долго не сиди. А то Татьяна на ночь дверь на щеколду закрывает. Я ей скажу обождать, но она забыть может.

– Докурю сейчас и приду, – пообещал я и Семен ушел.

– А ты веришь во второе пришествие? – спросил меня Михалыч. Я посмотрел на него. Он был серьезен и вовсе не пьян – что для здоровенного мужика литр пива? Язык вот зачесался после небольшого «прогрева», вот и хочется ему поговорить.

– Это про то, что Спаситель снова придет в этот мир? – я пожал плечами. – Поповьи сказки.

Михалыч покивал, будто бы соглашаясь, вздохнул и сказал:

– Я вот тут недавно подвозил одного. У нас со свояком фура с тягачом, на ней и работаем. Он вот сейчас в рейсе, вернется, я поеду. Это если недалеко, полторы, две тысячи. Если больше – вместе едем. Так вот, еду я, стало быть. И тут машину влево ведет – шину проколол. Стал на обочине, вытащил инструмент, менять собираюсь. Тут и подходит паренек. Лет – вот тебе погодок будет, тридцать или около. Поздоровался и просит подвезти. Смотрю на него: одет просто, но для путешествий как бы – джинсы, там, потертые, ботинки на толстой подошве, хорошие. Куртка брезентовая, кепка с козырьком – молодежь такие носит. Лицо загорелое, обветренное, усы и бороденка курчавятся. Понравился мне сразу – взгляд у него… – Михалыч подумал, пощелкал пальцами, – лучистый такой, добрый. Я говорю: конечно, мол, подвезу. Вот колесо только поменяю. Он тут же рюкзачок свой – рюкзак еще у него за плечами был – сбросил, подскочил, да и давай помогать. И видно сразу, не впервой ему эта работа. Вдвоем мы мигом колесо поменяли. Забрался он в кабину, я за руль да и тронулись. С попутчиком ехать хорошо. Правда, и попутчики разные бывают. Иной сидит сычом – ни слова, ни полслова из него не вытянешь, а то и задремлет. Хуже нет пассажира. А с иным любой путь вдвое короче – и байку расскажет, и выслушает. С таким расстаешься, будто с родным.

Михалыч усмехнулся, глотнул пива из бутылки. Я увидел его пальцы – мозолистые, привычные и баранку крутить и железки на места ставить. Работяга, одним словом. Михалыч кашлянул, стал рассказывать дальше.