Пробуди меня (СИ)

- Сейчас ты связана с ним, со мной и с нашим ребёнком.

Её рот приоткрылся, но оттуда не вылетело ничего: ни слова, ни вздоха, ни выдоха. Она не занималась осознанием и смирением с тем, что произнёс альфа. Она занялась прощанием со своим стойким терпением.

- Нет… - отрицательно замотала головой, ноги подкосились, и она упала на влажный песок. Чёрное платье на ней всколыхнулось и плотной ватой легло, как обруч, вокруг.

- Или может мне стоило дать тебе выбор, с кем ты хочешь сохранить связь, а? – Коул разозлился, потому что нервы сдавали от всей сложившейся, из-за усталости, из-за её грубого беспокойства о муже, которого, как казалось Коулу, надо оставить в прошлом, - Я даже боюсь спрашивать, кого ты выберешь.

Она оскорбленно подняла на него глаза и испепелила, как когда-то испепеляла в лесу при каждом удобном случае, только он начинал грубить.

- Как жестоко! – шипит злым языком, - Да, жестоко, ведь ты знал, как я не хотела быть инкубатором для детей, как не хотела быть привязанной к дому в виде хозяйки. И всё же ты поступил так, как поступал каждый всю мою жизнь.

- Это всё равно, рано или поздно, но произошло бы. Мы ведь столько занимались сексом, Лив.

Голубые глаза были на мокром месте. Её сердце гулко стучало в груди. Морской бриз, трепавший её волосы, больше её не волновал. В животе образовалась пустота размером с пропасть, и это вызывало тошноту. Сейчас она поняла, что брошенный взгляд на его лицо больше не в силах её успокоить. Казалось, Коул выбрал другую сторону, перешёл в команду противником, с которыми она когда-то боролась. Он будто бы предал её, растоптав те ценности и желания, которые теплились в груди.

- Убирайся из моей головы, - с яростью в голосе шепчет и опускает глаза на скрещенные пальцы.

- Увы, тебе придётся терпеть меня, пока Полин не завершит обряд, а затем ты будешь терпеть меня всю свою жизнь. Так что пора начинать сейчас.

Оливия не могла понять, слушая каждое его слово, пропитанное ненавистью, как он всего за несколько часов, проведённых с Бриджит, смог обесценить тот труд и вклад, который они сделали за последний месяц. Ведь испытав к нему такие чувства, которые она никогда ни к кому не испытывала, Оливия всё чётче понимала: они не взаимны. Коул печётся о связи, об идеальных детях, но ничего бы из этого не поменялось, если бы на месте Истинной омеги стояла любая другая.

- Я думала, мы хотели одного и того же, Коул… - она поднимает глаза, наполненные ещё непролитыми слезами, и встречается с его обыденным холодным взглядом. И этот взгляд успел надоесть. Хоть бы раз он показал, что искренне чувствует, - А на деле оказалось, что ты, говоря о других правилах своего Поселения, о свободах о нравах, просто лгал мне.

- Это не так. – Отрезает грубо и неаккуратно.

- Как тогда? Что в моих словах не так?

- Да, я хотел ребёнка, хочу и сейчас, но суть не в том, что я хочу запереть в доме, привязать к себе. Ты можешь получить больше свободы.

- Правда? Я могу получить на час больше прогулок в неделю? Я могу выбрать себе надзирателя на каждую вылазку из дома? Я могу без твоего разрешения и сопровождения выйти за ворота? – язвительно шипела в ответ.

- Это сложно, пока что.

- Нет, Коул. Это называется отсутствием свободы. – Встав с песка, омега отряхивает платье, но помогает это незначительно. Песок мелких фракций прилип к влажной ткани.

Оливия не желала продолжать этот бессмысленный разговор. Развернувшись, она направилась в сторону леса, прислушиваясь, идёт ли он за ней следом. Но он не шёл. Остался стоять на месте. Закованные вдвоём в одной голове, они не хотели друг друга видеть. Гневно топая в попытках исчезнуть, омега пыталась осознать тот факт, что ей придётся стать мамой. И к этому она была не готова. Новость, как удар, повалила её. Она не знала, как смириться теперь с этим фактом, и тем более не знала, как простить Коула. Должна ли она прощать.

Горькая мысль проскальзывает в голове: Пит никогда бы так не поступил с ней, он и не поступал. Год брака прошёл без принуждения к постели, без дотошных разговоров об обязанностях и традициях. Пит уважал её личное пространство, а Коул разорвал все границы и сделал так, как хотел. Поэтому-то Оливия ненавидела альф – за их безнаказанность.

Она села на большой камень. Шершавый и холодный. Взгляд устремила вдаль, стараясь не обращать внимания на Коула. Пусть делает, что хочет. А что он будет делать, когда Полин закончит с обрядом? После столь грубых слов, он ведь всё ещё может её запереть? Оливия съёжилась от этих мыслей.