Пробуди меня (СИ)

- Смотри, - Коул не постеснялся и, тыкая на шею друга, он решил всё быстро объяснить омеге, - Первая цифра обозначает принадлежность к виду. Один - это альфа, два - бета, и три - омега. Вторая, - он смещает палец вправо, обращаясь к следующей, - это номер ребёнка в семье. Как ты можешь видеть, Джулс у нас второй. - Улыбается и продолжает, - а третья обозначает фазу луны, когда волчонок родился. Если мне не изменяет память, Джулс был рождён в первой четверти. Остальные три цифры - уникальный номер каждого волка. Как только число достигает 999, запись обнуляется, и всё начинается по новой. Так что никакие мы не индивидуальные, на самом деле.

Когда Коул замолчал, оставляя тишину висеть за столом, девушка задумалась. Как же это жестоко клеймить младенца, у которого даже нет осознанного выбора в случае отказа. Но куда смотрят родители? Ведь прижигание кожи явно не безболезненная процедура.

- Вот такая дурная традиция существует у нас. - Как бы подытожил и подчеркнул рассказ.

Оливия было хотела спросить, какое клеймо у Коула, но что-то её остановило. Судя по реакции никто за столом не был горд тем, что делают с младенцами в их Поселении, поэтому, боясь зайти не в те дебри, она продолжила молчать. Разговор вновь полился дальше, но теперь девушка не могла сказать что-либо, потому что Эмма начала щебетать про общих знакомых, но Оливия никого естественно не знала. Единственное, на что она обратила внимание, так это на то, что Коул почти ничего не говорил. Он в основном слушал своих друзей, расслабленно развалившись на стуле.

Несколько раз их глаза встречались в немом контакте. Оливия смотрела с теплотой, а Коул как-то откровенно отвечал тем же. И если со стороны омеги всё было ясно: она ему благодарна за всё то, что он сделал и продолжает делать, то сторона альфы была темна и непонятна. Накладывалось всё подряд, но главной была причина в виде связи. Она всё сильнее действовала на него, обвивала плотно, словно прочная верёвка.

И в их немом контакте было третье лицо. Издалека, с самого дальнего места за столом, за всем наблюдала Вероника. Она сейчас была самой красочной иллюстрацией гнева. А этот гнев гулял по всему телу. От головы, заражая краснотой лицо, до груди, в котором сердце сбивалось время от времени с ритма, к лону. Она не могла усидеть на месте и лишь успевала глотать крепкий хмельной напиток, который служил ледяной водой.

Заметив интерес в глазах Оливии, Коул уже пару раз заметил, как она принюхивалась к его кружке, где пена уже сошла с пива. Тёмная жидкость поглядывала в ответ с тем же зазывающим интересом. Он бы не стал её заставлять или наседать, но и игнорировать её заискивающие глаза было трудно.

- Хочешь пробовать? - ей казалось, что ему под силу было прочесть мысли, ведь она уже несколько минут думала, что может не стоило отказываться.

- Как-то странно. Я никогда не пила что-то подобное, - заламывает пальцы и опускает задумчивые глаза к уже пустующей тарелке.

- Я могу отвернуться и сделать вид, что не заметил, как ты попробовала пиво из моей кружки, - его белые зубы обнажаются в хитрой улыбке.

- Можешь и не отворачиваться, - закатывает глаза, пока рука самовольно тянется к кружке. Прохладная жидкость в этот жаркий вечер была тем самым необходимым.

Под взглядом его тёмных глаз она прижалась к кружке и сделала первый глоток. Нос сморщился, и она, будто опротивев, быстро поставила напиток обратно. За другой частью стола послышался смех, и её глаза в страхе, что смеются над ней, обратились к ликанам. Но нет, они продолжили обсуждать что-то своё.

- В первый раз никому не нравится, это нормально. - Коул будто успокоил её, приводя подобное объяснение.

- Думаешь, когда-то мне понравится пиво? - на её губах появляется улыбка, и в голове мужчины сразу созрело желание. Хотелось позволить волку совсем немного взять контроль, подключить зрение, чтобы радужка окрасилась в холодный голубой, зато это воспоминание он мог бы прокручивать вечно. Её первая искренняя улыбка в прекраснейший вечер, но что-то внутри давало надежду: это не последний раз, когда она излучает счастье так открыто.

- Я скорее думаю, что то, что нам до этого было безразличным, может стать очень дорогим. - Дело было не в пиве, но Оливия этого не поняла. Слишком завуалированные фразы, слишком всё скрыто, слишком незнакомо для неё.

Вероника решительно встаёт с места, отодвигая стул, заставляя за столом каждого посмотреть на неё, обратить внимание. Лицо холодное, и, наверное, никто не обратил бы внимания на почти неуловимые волны гнева, но только не Эмма.

- Я пойду домой, - не объясняя как таковой причины, девушка лишь качнула в знак прощания и поспешила к выходу с заднего двора.

- Я провожу, - Эмма в отличие от подруги встаёт плавно и, едва взглянув на Джулса, говорит глазами: “Я же тебе говорила, что так и будет”.

Она оставляет компанию и, только перешагнув порог дома, ускоряется за недовольно топающей бетой.