Пробудись и Живи

И только кирпичные стены глухого переулка стали свидетелями Глебовых мучений. Свидетелями того, как после ввода снотворного его перетащили в неприметный синий фургон и увезли в неизвестном направлении. Хотя, если посмотреть на ситуацию шире, кирпичные стены были не единственными наблюдателями сего происшествия. Из неизмеримых глубин вечности за этими жуткими делами еще наблюдала равнодушная, холодная, безразличная Вселенная…

Тусклый свет сознания замерцал в бездне небытия. Глеб с трудом открыл глаза, все еще слепленные страхом. Его движения были скованны, словно он все еще спал, и во сне старался убежать от монстра, но движения вязли, будто в зыбучих песках. Его расфокусированный взгляд камнем упал на пол – он увидел свои запыленные туфли. Вокруг стоял голубой полумрак. Глеб сидел на стуле, и в следующий миг ощутил на запястьях холодную сталь – его руки за спиной были скованы наручниками. Мысли о последних событиях каскадом выстроились в хронологическом порядке: ремонт дороги, пролитый кофе, вспышка гнева, смирение, принятие, нападение, растерянность, страх. Это последнее чувство со всей силой первобытного инстинкта теперь застучало в его висках. Он начал учащенно дышать, быстрым рывком поднял голову и затряс скованными руками в безотчетной попытке освободиться и убежать прочь. Затем он услышал голоса и замер. В эти минуты Глеб был близок к животному состоянию – все его ресурсы и инстинкты были сведены лишь к выживанию. Голоса приближались, но слов было не разобрать. Со скрежетом отворилась старая металлическая дверь, расположенная левее Глеба, и в комнату вошел уже знакомый ему лысый – он его сразу узнал. Следом за ним появился высокий тип с выражением лица как у монстра Франкенштейна. Глеб даже разглядел шрам на шее, не хватало только болтов в висках. Вероятнее всего это был подло напавший со спины похититель.

– Ну что, очнулся? – ухмыльнулся высокий тип со шрамом. Все существо Глеба превратилось в концентрированный комок тревожного ожидания. Жлобы с довольными ухмылками то переглядывались между собой, то обращали блестящие от азарта глаза на связанного пленника. В комнате повисло молчание. Тишину робко содрогали только скрипы стула, на котором сидел Глеб. Тут он не выдержал и волнительно произнес:

– Что… что вам нужно от меня? В чем дело? Где я нахожусь?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – заговорил лысый. – В то время, как должен давать ответы. Точнее один ответ всего на один вопрос. Попробуем, а, Глеб?

«Знает мое имя. Должно быть, рылся в моей сумке и нашел документы».

– Парни, богом клянусь, я не знаю, что это за тип, который окатил меня кипятком, я его впервые видел! – выпалил Глеб, сразу догадавшись о чем идет речь. Я…

Глеб не договорил. Глубоко дыша, он смотрел на тех, в чьих руках, как он смутно начал догадываться, находится его жизнь. Было очевидно, что на него пытались оказать психологическое давление и, черт их побери, у них это здорово получалось!

Театральная пауза в спектакле под названием «Глеб в полной заднице» оборвалась репликой высокого со шрамом на шее:

– Глеб, мы с моим напарником по достоинству оценили твою преданность клану. Но ты должен отдавать себе отчет, что с нами лучше не играть в эти шпионские игры. Ты знаешь, что было с твоим предшественником – тут он провел большим пальцем по своему горлу, имитируя отсечение головы. Это смотрелось несколько комично, учитывая тот факт, что на его шее уже был шрам от уха до уха. Глеб, как загипнотизированный укротителем змей, не отрываясь смотрел на длинного и пытался уловить суть.

«Клан? Какой еще клан?»

– Говори, что он тебе сказал?! – вдруг взорвался лысый, оказавшись почти лицом к лицу с пленником.

Не успел Глеб снова промямлить о своем полном неведении, как со стороны двери раздался игривый, но низкий мужской голос:

– Мальчики, зачем вы пудрите голову этому невинному агнцу? Давайте просто скажем ему как есть: нам нужна его голова. И головы всех его приближенных. – Лысый и длинный почтительно расступились, открыв Глебу вид на нового участника этих, с позволения сказать, переговоров. Взору Глеба предстал пожилой человек с длинными, причесанными назад и сплетенными в хвост седыми волосами, одетого в элегантный черный костюм в тонкую белую полоску. В правой руке загадочный старче держал черную блестящую трость с набалдашником в виде змеиной головы, но при этом не хромал, а, напротив, легкой и изящной походкой приближался к троице. Очевидно, трость служила аксессуаром этого стильного господина. Однако что-то подсказывало Глебу, что чувство сострадания у этого человека развито далеко не так сильно, нежели чувство стиля. Глеб начал судорожно вспоминать молитвы, которые ему еще в детстве читала мама, но в его воспаленном уме, словно жалкий пшик, вместо бурного потока всемогущих мантр, всплыло только: «прими происходящее, Вселенной виднее, как лучше!»

Тем временем старик приблизился вплотную.