Пробудившая пламя

Дорога легко ложилась под копыта лошадей, а меня тянуло вперёд. Туда, где я уже узнавала места прошлогодних стоянок. Меня не пугали ни ночёвки на земле, ни приготовление пищи на костре, ни перекусы вяленым мясом прямо на ходу. И даже на взгляды я уже не обращала внимания.

Я возвращалась к детям. И в моём случае закон стал жизненной необходимостью. Лари должна быть около своих детей.

Глава 33.

Ираидала, лари Марид Нави.

Время в дороге летело быстро. Даже привалы из-за целого перечня необходимых дел и накапливающейся усталости не ощущались тормозящими задержками. Я не видела детей меньше двух недель, а уже просто дико соскучилась.

Первым памятным местом был тот самый привал у реки, где я нашла наших гронхов.

– Ну что? Пойдём, искупаемся? – позвала я с собой гронха. – Может, ещё кого водой принесёт?

Гронх оскалился и толкнул меня лобастой башкой, заигрывая. А потом резко развернулся и предупреждающе зарычал в сторону омана и Файрида, почти одновременно дернувшихся в мою сторону.

Прошло всего ничего с момента нашего отъезда из столицы, и я вполне справлялась с поставленной для себя задачей, не обращать внимания ни на взгляды омана, ни на попытки Файрида приблизиться.

Ещё и рано вроде говорить о настойчивости, но эффект работы под камерой уже начал проявляться. Вот ещё в прошлой жизни, когда приходилось ради безопасности устанавливать камеры в кабинете, через некоторое время я привыкла к этому ощущению постоянного наблюдения за каждым твоим движением, ведь глядя на камеру, не знаешь, когда охранник за тобой наблюдает, а когда нет.

Вот и с оманом произошла та же ситуация. В первый день, ещё в столице, его внимание я ощущала как мешающее, непонятное и от того тревожащее. А сейчас... Ну, смотрит и пусть смотрит, главное, чтоб рукам воли не давал. А оман сейчас только наблюдал.

Почему-то вспомнился наш двор, ещё тот, в котором я выросла, и два соседа старичка, что едва становилось на улице тепло всё время проводили за дворовым столом с шахматной доской. Михаил Николаевич и Николай Михайлович были давними соперниками по шахматным баталиям, ещё с послевоенного детского дома, где они и полюбили эту игру. Вот они также подолгу и внимательно проводили рекогносцировку положения фигур противника.

И видно, наблюдения эти ему совсем не нравились, потому что всё больше он мрачнел, всё чаще хмурился. Когда мы со Штормом вернулись в лагерь, собрав по пути ещё и большие охапки хвороста, оман не выдержал. Зло прищурившись, он шёл к нам на встречу. Шторм, почуяв настроение омана, положил свою вязанку, которую тащил, удерживая перевязку в пасти.

– Дай сюда. – Рыкнул не хуже гронха оман и отобрал у меня мою вязанку, которую я тащила на спине. – Что ты хотела этим показать, Ираидала? Неужели в лагере нет никого, кому можно было бы это приказать?

– Зачем? – удивилась я. – Я сама вполне могу справиться с тем, чтобы собрать хвороста для костра. Тем более, что ничего сложного в этом нет, а Фарли и Ранги просто не в состоянии делать абсолютно всё.

– Ираидала, ты лари! Понимаешь, лари! Ты сокровище гарема! Ты не должна таскать хворост, следить за костром, готовить еду! Ты... – оман запустил руку в волосы. – Я знаю, что ты мне сейчас можешь сказать, что лари ты уже давно, а когда я отправил тебя в ссылку, то меня это не волновало. И да, не волновало. Потому что мне и в голову не могло прийти, что всё дойдёт до такой степени! У меня никогда не было желания превратить тебя в служанку! Иначе я просто отправил бы тебя отбывать наказание в нижний гарем, чтобы там ты выполняла какую-нибудь работу. Понимаешь? Лари выполняет грязную работу только в качестве наказания за серьёзные проступки, чтобы одновременно, и наказать, и на место поставить. Самомнение убрать, унизить, если так проще для понимания!

– Я не вижу унижения в том, чтобы суметь позаботиться о себе и своих близких. И уж тем более, меня ни в коей мере не унизит то, что я приготовила поесть для себя и своих спутников во время пути. Судя по благодарностям, никто и не посчитал, что это я была унижена. – Попыталась донести до него свою точку зрения. – И потом, как ты себе представляешь, что я ничего вообще не делаю, находясь в ссылке, с тремя детьми, и всего двумя девушками-помощницами? Надеюсь, отчётов о содержании целого штата слуг в Карнакском дворце никто не предоставлял? Знаешь, я всё больше радуюсь, что этот дворец утонул.

– Почему это? – уточнил он.

– Мало того, что моя несостоявшаяся тюрьма развалилась, так мне бы пришлось ещё и убираться в целом дворце! Пока до одного края с тряпкой дойдешь, с другого заново начинать уже надо. – Ответила я.

Шторм, понаблюдав за нашими разборками на пустом месте, подцепил зубами свою связку и оттащил её к костру, и даже успел вернуться за моей. А такие стычки стали происходить всё чаще.

– На это просто невозможно смотреть спокойно! – в этот раз недовольство проявилось, когда я укладывалась спать.

– Что опять не так? – тяжело вздохнула я.